Онлайн книга «Кукольная королева»
|
Вторая эпоха длилась пятьсот лет, и большинство летописей о ней было утрачено в результате событий Тёмного Времени. Предполагают, что эпоха эта была кровопролитной и мрачной. Поначалу люди жили в мире, но затем стали забывать заветы Кристали, и не было короля, который мог положить конец распрям шестерых алчных до власти амадэев. Закончилась вторая эпоха катастрофой, вошедшей в историю под названием «Тёмное Время»: ткань реальности истончилась, и в Аллигран стали прорываться демоны из Бездны. Однако…» — Святой отец, — Гаст бодро вскинул руку, — можно выйти? — Нет. — Я… по нужде! — Вот как? — пастырь ласково взглянул на него. — Тогда, сын мой, позволь мне тебя проводить. — Да нет, святой отец, что вы, не утруждайтесь, я сам дойду! — Мне вовсе не тяжело, сын мой. — Да нет, сидите, сидите, вам отдохнуть надо… — Нет, сын мой, как могу я отпустить тебя одного навстречу искушениям, поджидающим снаружи! Гаст сгорбился и тоскливо вздохнул, гипнотизируя книгу для записей: видимо, порыв вдохновения успел иссякнуть. «…от гибели людей спас Ликбер Великий. Ликбер Великий был сильнейшим волшебником всех времён. Именно он основал в Адаманте Школу волшебников, славную мудростью своих выпускников, равно как и их абсолютным неприятием тёмных искусств. Некоторые утверждают, что Ликбер был вторым Чудотворцем, а некоторые доказывают, что под видом Ликбера к нам вернулась Кристаль, только в ином обличье; но, как бы там ни было, именно Ликбер воззвал к людям с призывом свергнуть амадэев, позабывших о своём истинном предназначении, и избрать себе короля. В результате долгой и кровопролитной битвы Адамант спалили дотла, но амадэи были повержены и убиты. Когда же люди короновали племянника Ликбера (Тариша Бьорка Первого), Ликбер отправился за врата Бездны, чтобы запечатать проход между мирами, и сделал это ценой собственной жизни. Его великим подвигом завершилось Тёмное Время, и…» — Святой отец, — внезапно заявил Гаст, — я ничего не учил и искренне в этом раскаиваюсь. Давайте сделаем так, вы мне зададите любую тему, а я напишу сочинение на пять, нет, на шесть листов! Дэй ухмыльнулся: — Я так понимаю, это означает «Таша напишет за меня сочинение, а я сдам его вам». — Нет-нет, святой отец, чесслово, я сам всё напишу! — Так что же тебе здесь не пишется, сын мой? — Святой отец, я же не готов! Мне надо покопаться в книгах, всё такое… Пастырь искренне задумался. Перед отцом Дармиори трепетала вся деревня, но у всех бывают слабые места — и у пастыря таким местом был Гаст. Его племянник. В девичестве матушка Гаста, ныне жена деревенского старосты, была Дармиори-лэн. Её старший брат долго злился, что сестра не возжелала последовать его примеру и посвятить жизнь служению Богине, но потом всё же пришёл к выводу, что семья и ребёнок — это очень даже неплохо. И сам ребёнок об этом прекрасно знал. — Ладно, иди, — неожиданно изрёк дэй. — Напишешь про Вторую Раздельную войну. Гаст, подскочив от радости, мгновенно сгрёб немногочисленный скарб в сумку — а Таша грустно повертела перо в пальцах. Эх, предстоит ей работёнка… — И на следующем уроке, — непринуждённо продолжил пастырь, — письменно изложишь мне содержание своего сочинения. Гаст медленно обернулся. — Изложу содержание? — уточнил он. — Тезисно, конечно. Но следуя подробному плану. Под моим неусыпным наблюдением, конечно же. От обиды Гаст чуть не поперхнулся воздухом. — Это… — возмущённо начал он, — это… — Всего хорошего, Гаст. — Это нечестно! — Честно, честно, — торжественно ответил дэй. — Сам вызвался, сын мой. Хмыкнув, Таша вновь склонилась над книгой. «…так шестьсот лет назад закончилась Вторая эпоха Аллиграна. Третья эпоха длится по сей день, и было в ней всякое (семь многолетних войн провинций за территории и сферы влияния, восстание Талира Чёрного и ужасная битва на Кровавой пустоши, Кровеснежная ночь, в результате которой династия Бьорков была свергнута и на престол взошёл Шейлиреар Дарфулл, и многое другое), однако историки сходятся во мнении, что это — самая мирная и благостная эпоха для всех жителей нашей долины». Проводив взглядом Гаста, бредущего к выходу с обречённостью человека, которого за дверным косяком ожидает топор палача, Таша украдкой улыбнулась. Иногда она всё-таки радовалась, что её друг такой оболтус. Иначе с ним было бы далеко не так весело… *** Таша открыла глаза, но темнота перед ними осталась почти такой же тёмной. Подняв руку, она нащупала бархат капюшона — который не накидывала перед сном. С ответом на вопрос «зачем это понадобилось Арону» Таша определилась, как только скинула чёрный бархат с лица и ощутила на коже водяную прохладу; слышно было, как где-то высоко ливень танцует на мокрых листьях, но капли почему-то не стекали по листве — разбивались в пыль, которая и оседала вниз влажным туманом. Интересно, сколько времени? Вокруг серый сумрак, часов у неё нет, и неба за лиственной крышей не видно… — Полдень, — услышала она знакомый голос. — Доброе утро. Арон сидел за границей защитного круга, сложив руки на груди, прислонившись спиной к дереву. Принц мирно пощипывал травку рядом с ним. Судя по всему, дэй не был занят ничем, кроме ожидания, пока Таша соизволит проснуться. — Доб… кх-кх, — спросонья голос чуть хрипел, — доброе. И давно вы так сидите? — До рассвета я из круга не выходил, не волнуйтесь. — Я не о том, — Таша растерянно потянулась. — Вы хоть поспали? — Немного. Но до того два дня отсыпался в трактире, так что не беспокойтесь за моё самочувствие. Она взглянула на дэя с лёгкой укоризной, за которой пряталось неудобство. Зевая, откинула капюшон с лица сестры. — Лив… Лиив! Вставай, хватит спать! — не добившись желаемого, Таша легонько потрясла девочку за плечи. — Лииив! — Не думаю, что вы добьётесь успеха, — подал голос дэй. — Здесь замешана магия, и она не может проснуться. Пока. Таша устало отвела с лица прядь влажных волос. Когда же оно кончится, это «пока»?.. — Тогда перекусим и едем дальше, — решила она. — Не хотите переждать дождь? — Похоже, это надолго, — прислушавшись к животному чутью, резюмировала Таша. — А нам надо скорее уехать подальше отсюда, верно? — Резонно. — Ничего, он небольшой и тёплый, не простудимся. А я и в дождь гуляла частенько. Мама, правда, ругалась потом… |