Книга Средь бала лжи, страница 113 – Евгения Сафонова

Вер коротко выдохнул.

— Ох уж эта девчонка. — В том, как волшебник качнул головой, читалось почти восхищение. — Да она ещё невыносимее меня!

К тому времени, как Мастера подоспели к околице, цверги уже успокоились и теперь с любопытством толпились у высокой каменной стены поселения, с восхищённым испугом разглядывая дракона издали.

Того самого дракона, на которого сейчас самозабвенно орал Заклинатель.

— Ты что о себе возомнил?! — кричал разъярённый волшебник, ничуть не пугаясь нехороших огоньков в янтарных глазах, каждый из которых был больше его головы. — Ты клялся нам! Какое право ты имеешь…

— Я его человек, а не ваш! — не вытерпев, тоненько крикнула Лив в ответ. — И это Кесу решать, брать меня с собой или нет, а не вам, ясно?!

Забавно, но это заставило Заклинателя замолчать. Наверное, потому что он повидал в жизни многое, — но того, что на Мастера Адамантской Школы может накричать девятилетняя девочка, даже представить не мог.

— А вы хороши! Шестеро, наследники Ликбера, защитники людей! О вас песни пишут, а вы детей обманываете! Не стыдно? — сжав кулачки, одним из них Лив азартно рассекла воздух; девочка по колено утопала в глубоком снегу, покрывавшем поле вокруг Приграничного, но там, где позади неё сидел Кес, снег снова стремительно таял. — Обещали, что возьмёте меня с собой, а сами вот так… Могли бы мне просто сказать, что я могу умереть и мне не надо никуда лететь, тогда я бы и сама осталась!

— Да ну? — усомнился Вермиллион.

У Лив хватило совести потупить глаза.

— Почему у меня смутное ощущение, — сверху вниз глядя на её упрямую мордашку, вполголоса заметил Мечник, — что этот милый ребёнок станет самой большой занозой в наших задницах за последнюю сотню лет?

— За всю твою практику? — понимающе уточнил Иллюзионист, и Мечник без особого огорчения хмыкнул в ответ.

Странник, безмолвно наблюдавший за происходящим, повернул голову туда, где остались ворота Приграничного — за миг до того, как Мастеров окликнули.

— Господа! — Арон, как всегда, появился неслышно и неожиданно, легко заставив толпу зевак-цвергов расступиться и сжимая в одной руке свеженький новостной листок. — Не ссорьтесь. Как можно вздорить друг с другом, когда для нас есть такие прекрасные вести?

— Какие вести? — поинтересовался Заклинатель хмуро.

Зрящий — в подбитом мехом плаще, наброшенном прямо поверх фортэньи, — эффектным жестом развернул бумажный лист; Лив, сверлившую его очень злым взглядом, он не мог не заметить, но пока ничем этого не проявлял.

— Так… «Расследование ведётся… сведений от Ищущей пока нет»… это неинтересно… а, вот. «Его Величество Шейлиреар Первый впервые после покушения пришёл в себя. Свидетелем тому были его камердинер и придворный лекарь». И… записано со слов лекаря: «Его Величество выглядел растерянным, не понимал, что происходит и где он находится, а также не узнавал никого из присутствующих в спальне. Это нормальные последствия после поражения столь могущественным проклятием, однако во избежание шокового состояния монарха мы приняли решение снова погрузить его в сон». — Амадэй передал листок Заклинателю, нетерпеливо щёлкавшему пальцами. — В кои-то веки добрая весть, не так ли?

— Значит, король выздоровеет? — обрадовалась Лив, даже забыв про то, что вообще-то она злится.

— Весь вопрос в том, когда он придёт в добрую память, — устало заметил Мечник. — И придёт ли вообще.

— В этом лично я не сомневаюсь. Но желательно, чтобы он пришёл в себя в ближайшие дни, дабы воспрепятствовать Первому Советнику в его попытках чинить самосуд.

— Реми — честный и справедливый человек, — отрезал Заклинатель в ответ амадэю, внимательно вчитываясь в заметку. — Он сделает всё, чтобы покарать преступников.

— Не сомневаюсь. Вопрос только, окажутся ли в этот миг истинные преступники у него под рукой. Куда удобнее объявить преступником того, кто уже сидит в тюрьме, чем признаться в собственной несостоятельности.

— Если ваша дочь предоставит ему истинного преступника…

— А если лишь доказательства того, что истинный преступник на свободе? — заметив, что Заклинатель колеблется, Арон слегка качнул головой. — Впрочем, будем надеяться на лучшее. Если всё пройдёт, как я надеюсь, сможете лично доставить истинного преступника на справедливый суд. — И наконец повернулся к Лив, устремив на неё взор в той же мере строгий, что и ласковый. — Что ж, здравствуй, стрекоза. Скажи на милость, зачем ты кинулась за нами?

Лив посмотрела в его лучистые глаза. Опустила взгляд на губы, на которых играла добрая, очень приятная улыбка.

Шагнула вперёд… и зло пихнула амадэя кулачками в грудь:

— Почему ты меня обманул?!

В ответ на требовательный свирепый вопрос Арон моргнул, и взгляд его сделался несколько удивлённым.

— Я… не хотел подвергать тебя опасности, только и всего.

— Это мне решать, подвергать себя опасности или нет, ясно? Мне и Кесу! А пока он жив, мне тоже ничего не грозит, так что зря ты боялся! — Лив сердито топнула ногой: ничуть не смущаясь ни того, что та тонет в снегу, ни того, что перед ней тот, кто старше её приблизительно на одиннадцать веков. — И про маму ты нам с Ташей тоже врал, мне господин Гирен сказал! Что с ней? Почему она не может вернуться?

Она не сразу поняла, что чего-то не хватает. И лишь потом осознала, что на заснеженном поле за околицей Приграничного сделалось как-то слишком тихо.

Присев на корточки, Арон серьёзно взглянул на неё:

— Лив, я уже говорил. Мой брат наслал на вашу маму порчу. Но для взрослых эта болезнь не так опасна, как для детей. Если вы с Ташей заразитесь от неё, вы можете умереть.

— Порча незаразная, — недоверчиво возразила Лив.

— Эта — заразная.

— И что, даже ты не можешь её вылечить?

— Нет. Не могу.

— Но господин Гирен сказал, что мама не вернётся! Точнее, он сказал, что ты…

— Вы просто не увидитесь с мамой ещё очень, очень долго. Но однажды вы обязательно встретитесь. Обещаю.

— Правда?

— Честное слово, — торжественно сказал дэй, протягивая ей ладонь с согнутым мизинцем. — А теперь — мир?

Лив подумала.

Подумала ещё раз.

Снисходительно кивнув, протянула мизинец в ответ.

— А ты всё равно нехорошо поступил, что меня обманул, — укоризненно добавила она, когда они сцепили мизинцы, ритуально скрепив примирение.

— Больше не буду. — Снова улыбнувшись, Арон поднялся на ноги. — Теперь беги в ворота — и прямо-прямо до большого каменного здания.

— Здесь всё каменное, — резонно заметила Лив.

— То здание двухэтажное. И на воротах висит табличка «трактир». Подождёшь нас во дворе, хорошо?