Онлайн книга «Обещание океана»
|
Он упал на диван под тяжестью воспоминания, которое жгло его и не отпускало. До появления мальчика он кое-как обуздывал свое чувство вины, изгоняя из памяти невыносимые сцены, но теперь ему это не удавалось. Если он отказывался подняться на борт, то только потому, что знал – он потерял честь, а с ней – и веру. Он страстно желал, чтобы у него наступила амнезия, но она обошла его стороной. Сокрушительным ударом штурвала он решил судьбу другого человека. Человек за бортом! Злодеяние свершилось. В темноте и грохоте бури невозможно было ничего предпринять. Ивон исчез, а вместе с ним исчезли предательство, проблемы брака и наследства. Освободившись от угрозы, Эрван изнемогал под тяжестью вины. Острая и вполне реальная боль пронзила его насквозь, перехватила дыхание. Он поднес руку к груди и больше не смог пошевельнуться. * * * – Я не хочу задушить его своей любовью, – заявила Армель. – Мы были вместе двадцать четыре часа, и маленькая пауза даст ему вздохнуть свободно. – Пауз у вас будет предостаточно! – иронически заметила Маэ. – Завтра утром он уйдет в море, а ты вернешься в банк. В веселом споре прошел час, и было выпито нескольких чашек чая, прежде чем Маэ встала, собираясь уходить. Армель тоже решила вернуться к себе. Жан-Мари, который не высыпался последние дни, легко ее отпустил. – Я провожу тебя до дома, – предложила Армель Маэ. Смеркалось, хотя было всего пять часов вечера, и холод становился все злее. – Не люблю праздники, – добавила Армель, – все кажется вымершим… Есть новости от Алана? – Никаких. Я думаю, он должен сегодня вернуться, но в принципе, мне наплевать. Все равно у нас впереди ничего нет. – Меня это очень расстраивает. Как было бы здорово, если бы мы с тобой были влюблены и счастливы одновременно! И потом, он красивый мужчина, вы бы хорошо смотрелись вместе. – Ты считаешь его красивым? – У него потрясающие серые глаза, такие светлые! Я это заметила еще тогда, когда лечила зубы. Признаюсь, что пыталась его очаровать, но он меня проигнорировал. Я, конечно, сразу подумала, что он не может позволить себе никакого флирта с пациентками… С радостным смехом она взяла Маэ за руку и прижала подругу к себе. – Брр! До чего же холодно! Они подошли к дому, и Маэ предложила зайти к ней. – Давай проведем вечер у меня, приготовим омлет. А потом ты мне расскажешь о Жане-Мари… Только не при папе, ты его знаешь… – Кстати, – начала Армель, удерживая подругу за рукав, – я знаю, что Жан-Мари долго сох по тебе. – Это уже в прошлом. – Он все еще ждет взаимности, я же вижу. Ты ничего не можешь с этим поделать, но надеюсь, он с собой справится. – Ну конечно! Хочешь, я отдалюсь от него, я могу… – Не говори глупости. Ты с ним каждый день работаешь, он должен выздороветь самостоятельно. – Он выздоровеет благодаря тебе, Армель. Я впервые вижу, чтобы он так привязался к кому-то, и скоро стану для него просто воспоминанием. – Надеюсь, ты права… Войдя в гостиную, Маэ сразу поняла: что-то не так. При свете беззвучно работающего телевизора она увидела отца, распростертого на диване. Его голова свешивалась вниз почти до пола. * * * В больнице Сен-Брие Эрван находился в реанимации в критическом состоянии. Приехавшая «Скорая помощь» доставила его быстро, и он по-прежнему был без сознания. Армель не хотела оставлять Маэ одну, и они вдвоем поехали за «Скорой». В приемном покое, где их попросили подождать, было безлюдно. Здесь, как и всюду после новогодней ночи, наступило затишье. – Есть здесь настоящий кардиолог, – пробормотала Армель, – или на дежурстве одни практиканты? Загреметь в больницу в праздничный день – то еще везенье! Маэ сидела, обхватив голову руками, и чувствовала себя совершенно разбитой. Отец был единственным родным человеком, и ей было страшно его потерять. Достаточно ли она заботилась о нем в последние годы? Работа занимала все ее время, может быть, временами она была невнимательна… Тем не менее, она не оставила его в одиночестве – чего он больше всего страшился. Эрван жил в своем доме, мог брюзжать сколько вздумается, капризничать, когда дочь ставила перед ним тарелку. Не покинув родительский дом и отказавшись даже от мысли перевезти Эрвана в дом для престарелых, Маэ таким образом пыталась вернуть ему долг за то, что он давал ей в пору ее отрочества и юности – по крайней мере, она в это верила. – Не вини себя, – сказала Армель, наблюдавшая за нею. – Даже вчера вечером ты не оставила его в одиночестве. С того дня, когда его разбил первый инсульт, ты была образцовой дочерью. – Если бы я сегодня не пошла гулять… – Стоп! Я знала, что ты это скажешь! Глупо так думать, ты и сама понимаешь. – У него даже не было сил позвать на помощь. – Ты не можешь держать его за руку круглосуточно. Такова жизнь, Маэ, ты должна ее принять. – А если он не очнется? Если так и умрет, не приходя в сознание? – Мы не всегда успеваем попрощаться. Твой отец отойдет в мир иной со спокойной совестью – он хоть и зануден, но никому в жизни не причинил вреда. В сумке Маэ завибрировал телефон, и она выключила его, даже не посмотрев, кто звонит. – Мадемуазель Ландрие! – позвал ее врач, появившийся в дверях приемного покоя. – Идите за мной, пожалуйста. Она встала, бросила растерянный взгляд на Армель, которая ей подбадривающе улыбнулась, и пошла за врачом. Они прошли коридор в полной тишине, сопровождаемые только скрипом линолеума под ногами. Перед дверью с окном-иллюминатором врач остановился. – Ваш отец пришел в сознание, но я не буду вас обнадеживать. У него обширный инфаркт, и я не могу дать благоприятный прогноз. Его сердечно-сосудистая система уже была в катастрофическом состоянии, и наши усилия ни к чему не привели. Я должен вас также предупредить, что у него сейчас спутанное сознание. Вам стоит, не откладывая, попрощаться с ним. Мне очень жаль. Он толкнул дверь, пропуская Маэ вперед. Похолодев от ужаса, она подошла к кровати, на которой лежал ее отец, опутанный электродами и трубками. У него было землистое лицо, а глаза, казалось, провалились внутрь. Он упрямо повторял одно и то же слово, судорожно дергая головой: – Хватит… хватит… хватит… На секунду он застыл и посмотрел на Маэ невидящим взглядом. – Папа! – повторила она громче. Больничный халат сполз, оголив плечо, и она прикрыла его рукой. – Ма… хватит! Хватит! Эрван узнал ее, но не мог говорить, его рот выговаривал только одно слово. На его виске вздулась вена, а пальцы судорожно вцепились в простыню. Он силился что-то сказать, но задыхался. |