Онлайн книга «Где валяются поцелуи. Париж»
– Вы любите музыку? – Обожаю. – Что будем слушать? – Очень хочется Мендельсона. – Да, в 10.00 была регистрация, – вдруг на заднем фоне пляжа к ним стала приближаться женщина. Она была в фате и в купальнике: – Кто это? – Моя бывшая. – Она все время с тобой? – Мы в ответственности за тех, кому предложили. – Она хорошая, я вас познакомлю. – Спасибо, не надо. Когда будете уходить, выключите море – слишком громко шумит. – А как же ты? – Я в Париж, на маршрутке. – А когда надоест? – Снова встану на обочине с объявлением: возьму в аренду море на две недели. Можно б/у. – Смешно, – улыбнулась на шутку Павлу и на фантазию себе Форутуна. – Сколько солнечных красоток вокруг, одна ярче другой. Не жалеешь, что женился так рано? – уже акклиматизировалась в квартире Павла Фортуна. – Нет, – открыл в ноутбуке карту автомобильных дорог Европы Павел. – Она – мои солнцезащитные очки, – он задал параметры и тут же навигатор прочертил ему точный маршрут. Не давая своей памяти ни минуты для воспоминаний. Ему нравилось слушать, говорить о себе не хотелось, тем более в прошедшем времени. – Вы слишком молодо выглядите для разведенного математика. – Спасибо, я вам должен это говорить, – все еще путались «ты» и «вы» в голове Павла. Он убрал ноутбук. – Должны, говорите. – Я и развелся рано, – скопировал он несколько возможных маршрутов и набрал в поисковике: «карта парижа». – Жениться – это тебе не на свидание сходить, там придется любить даже когда не за что. Слово «Париж» с маленькой буквы само за себя говорило, что эта история уже пережита Павлом и не так важна. «Мы не виделись много лет… будто последние были деревьями в парке, за которыми мы прятались, да так искусно, что лица наши начали менять цвет и вид», – внезапно окунул себя в прошлое Павел. – Кто это? – услышала перебои какой-то дешевой музыки Фортуна и отшметки пьяной гульбы. – Соседи включились. Стены тонкие. – Не устаете? – Эти часам к трем улягутся. – Вы как-то с этим боретесь? – Я их классифицировал, чтобы было не так грустно. четыре стены, четыре типа соседей. – Эти к какому типу относятся? – У этих постоянно гости, а может быть, они сами к себе в гости ходят. Вот, кстати, маршрут до Парижа. Мы проедем через Варшаву, Берлин, Амстердам. – Или так рады, что вернулись домой, – глаза ее смотрели на карту, сама Фортуна все еще пребывала за стенами: – А за остальными стенами что? – У тех, что сверху, – собаки, по ночам любят бегать. Там собаки, у меня слоны. – Здесь постоянный ремонт, – махнул Павел на стену сзади. – Четвертый тип я, кажется, знаю, можете не озвучивать. – Такое впечатление, что у всех что-то просходит, кроме меня. У меня – тишина. Пробел. – Бросьте, нас ждет Амстердам, я давно мечтала там побывать. Город мостовых и мостов, – поднялась, вдохновленная, из-за стола Фортуна и подошла к окну. «Иногда пробелы еще важнее слов. Все мы в цепочке событий со своей миссией. Цепочка событий, как пищевая, без которой жизнь может остаться голодной». Фортуна отодвинула занавеску. В окно заглянуло дерево, оно протянуло ветку. «Ну привет». На деревьях росли слова: «весна, весна, весна». По веткам деревьев побежал пьяный сок абсента. И каждый, кто замечал, тоже пьянел, стоило только вдохнуть. Осенью все держатся за шляпы, весной – за головы, чтобы не унесло. Счастливые люди знают, где включить голову, где выключить. Моя не выключалась. Ночь крутила бесконечный сериал с Луной в главной роли. Черной королеве надоело играть самой. А может, ей надоело быть черной. Как черной королеве стать белой? – снять платье. – Тебя что-то беспокоит? – всматривался в карту Парижа Павел. – Что меня беспокоит? Уже ничего. – А вчера? – Как и всякую порядочную женщину – неопределенность, словно ждешь все время звонка. Стоишь в очереди за звонком и не знаешь, хватит тебе или нет. А когда звонят, ты не берешь трубку, потому что боишься. – Ну, допустим, он позвонил. И вы договорились. Он спросил: «Как я вас узнаю?» Вы ответили: «Легко. На мне будет хорошее настроение». – Настроения на мне не было и поэтому он меня не узнал, мы не встретились, и вообще, я ждала звонка не от него. Мы фантазируем в разных направлениях, Павел. Фортуна повернулась к Павлу и увидела его вопросительное лицо. – Не спрашивай меня ни о чем. – Ты требуешь от меня невозможного. – Остальное у меня уже есть… или по крайнем мере было. Как тебя обычно зовут друзья? – Паша. – Можно, я не буду звать тебя Паша. Не обижайся, Павел. Женщина сама все расскажет, если будет нужно, главное – не спрашивать ее ни о чем. Лучше скажи, почему ты развелся? – Цифры не сошлись со словами. – А кем она была? – Искусствоведом, – усмехнулся Павел, – она работала в музее. – Куда делась? – Вышла замуж за другого за границу. – Так за другого или за границу? – Она всегда хотела там жить, даже не так важно, с кем, – встал Павел со стула, чувствовалось волнение в его теле, которое ему необходимо было чем-то занять. Он подошел к холодильнику и достал оттуда пару яблок. – Ей казалось, что именно там она сможет реализоваться творчески. Что здесь ее идеи так и останутся идеями. Холодильник был неприлично белым, никаких магнитиков, никаких записочек. Хотя нет, один все-таки был – он висел с торца, поэтому я его не сразу заметила. – Наверное, обидно, когда тебе предпочитают экспонат? – Не то слово, – засмеялся Павел, помыл яблоки, потом сорвал с магнитного держателя для ножей один из них, будто выдернул из своего сердца. И теперь он уже мог над этим спокойно смеяться. Раньше эти слова его могли покоробить, испортить его умную коробку, в которой он жил, саркофаг, в котором он пытался спрятаться от внешних раздражителей. «То слово, именно то, просто постарело, затерлось. Из личного превратилось в нарицательное. Слова тоже стареют, они теряют влияние, потому что с годами мы должны научиться их переводить, трансформировать в более безобидные предметы. И горе тому, кто не научится. Тот будет вечно молодым, ранимым и хрупким». – Достала? – попыталась Фортуна поддержать его смех. – Почему? – медленно стал снимать кожуру с яблока Павел. – Только любимая женщина может достать по-настоящему, она знает, где что лежит. |