Онлайн книга «Где валяются поцелуи. Париж»
Он кончил, некоторое время они лежали абсолютно голые под самим Богом на скатерти для пикника. С чувством выполненного, долга. Глаза их были закрыты глубоким удовлетворением, они не видели, как в лучах света переливаются прозрачные крылья стрекоз и цветастые – бабочек. Жак дышал ее кислородом. Его нос потерялся между плечом и грудью Кати и вдыхал камамбер. Потные от возбуждения тела срослись липкой кожей. Катя чувствовала, как бабочки из леса спаривались с ее бабочками в животе. В антракте откуда-то появились люди. Вроде не было никого, но стоит только что-то совершить, они сразу же появляются, эти люди, словно спешат сложить к твоим ногам свои мнения, суждения, прения. Скоро стало слышно пение мух, пчел, стрекоз и прочих летательных аппаратов. Сознание возвращалось с прогулки. Где-то совсем близко собака стреляла лаем, всякий раз перезаряжая свою морду. – Сколько у твари этой еще патронов? – процедила сквозь зубы Катя. – У кого? – А правда, морда больших собак похожа на пистолет? Может, она нас видит? – Нет, она нас не видит, пока мы ее не видим. Так что не открывай глаза. Лай начал удаляться, потом и вовсе пропал. – Патроны кончились. – Или застрелилась. Плоть голой парочки обветривалась легким бризом леса, пока ей не начали доставлять неудобства разные соломинки и букашки. Жак присел на ложе. На столе под открытым небом он нашел недопитое ими вино, откупорил бутылку и приложился. Потом потянулся поцелуем к Кате, чтобы поделиться прохладой «Шардоне». – На кого я похожа? – все еще не открывая глаз, лежала Катя. – На голую правду. – Почему не ложь? – Ложь не может быть голой, она всегда прикрыта. – Ты про маски? Почему люди их так любят? Грустят, когда хотят улыбаться, улыбаются, когда не хотят. Занимаются любовью, когда ею нужно наслаждаться, наслаждаются лишней ложкой сахара в кофе. Может, они считают, что маски сохранят им молодость? Сделал себе с утра масочку, и порядок, – рассуждала вслух Кэт. – Никогда. – Что никогда? – очнулся Жак. – Никогда они не будут в порядке. Когда они оделись, лес уже размахивал руками и топал ногами, пытаясь прогнать ветер, который внезапно налетел. Тот не собирался никуда уходить. Все сильнее волнуя зеленые шапки дров. – Лесу не понравилось, чем мы тут занимались. – Может быть, не понравилось, как? – Жак приобнял Катю. – Как разволновался. Как яростно полощет он свои листья, – подняла за руль свой велосипед Катя. – Ревнует. – Ревность, какое странное губительное мероприятие. – Ревность – это ком в горле, который не убрать никаким полосканием, – сглотнула про себя Пьера Катя. – Дай водички, Жак. * * * – Итак, сегодня у нас в гостях главный кондитер сети ресторанов «Сахарок» Жан-Жак Буше. – Добрый день, Жан-Жак. – Добрый день. – Начну с банального. Почему именно эклеры? Почему не политика, не театр, не психология, не машиностроение?.. – Потому что со спортом не получилось, когда-то я неплохо играл в теннис. Хотел быть тренером, но что-то пошло не так. По другому рецепту теперь тренирую эклеры, – засмеялся Жан-Жак. – Откуда вы так хорошо знаете русский? – От рождения. Шучу. У меня русская жена. – Наверное, она очень любила эклеры? – Она и сейчас любит, только из моей тарелки. – Мне кажется, я понимаю, о чем вы. В чем секрет вашей тарелки? – Это такой женский прием: «Дорогой, не хочешь пирожных?» То есть ты возьми, а я поем у тебя из тарелки. Из твоей тарелки менее калорийно. – Вроде как она здесь ни при чем. И совести не придется оплачивать чек, – сумничал Планшет. – Что скажешь, Ава? – Действительно, наша школа. – Это называется перлокутивный акт, – расставил точки Планшет. – Кто ваши основные клиенты, мужчины или женщины? – Надо признать, что в последнее время мужчины крепко подсели на сладкое. – То есть мужества стало меньше? – Или наоборот, теперь мы настолько мужественны, что можем себе позволить открыто баловаться сладким. – Вообще-то, я слышала, что сладкое – это признак нехватки любви. – Вы правы. Эклеры – ее сиюминутный заменитель. А любви как не хватало, так и не будет хватать. – Даже во Франции? – Особенно во Франции. Именно поэтому я женился на русской, – добавил сахара в кофе Авы повар. – Это была любовь с первого взгляда? – сразу ожила она. – Это был настоящий эклер, может, вы не знаете, что эклер переводится как молния, вспышка. – Ослепило? – Да, на многое пришлось закрыть глаза. – Мне вот не приходилось влюбляться с первого взгляда. Расскажите, что для этого нужно? – Чтобы влюбиться с первого взгляда достаточно закрыть глаза. – Как же вы познакомились? – О, это была некрасивая история. Не такая красивая, как эклер. Я увел ее у друга. Когда-то он был богат, потому что она его любила. Потом он разбазарил все ее поцелуи, прокутил все свое сумасшедшее состояние. – Не стыдно? – Мне нет, еще раньше он увел ее у какого-то русского. – А вы не боитесь, что и у вас ее тоже могут увести? – Нет. Эклеры же в моей тарелке, – снова засмеялся француз. – Чем вы ее покорили? – Вниманием. Не забывайте женщину любить, зачем вам кактусы в квартире? – Как вы понимаете счастье семейной жизни? – Входишь в подъезд, в квартиру, в тапочки, на кухню, в тепло, в жену. Если при этом ты не ищешь выхода, значит, ты счастлив. – Жизнь – эклер, – вздохнула Ава. – Жак, вас не пугает та мысль, что эклер – это все, это на всю жизнь? – приревновал ее к гостю Планшет. – Хороший вопрос, можно сказать, что пробираюсь через крем в тоннеле эклера, тогда это путешествие покажется не таким уж легким. Что касается финиша, то я о нем не думаю. Мне гораздо интереснее идти по выбранному пути, нежели конечный результат. – Французы все такие откровенные? |