Онлайн книга «Где валяются поцелуи. Париж»
– Питер верит слезам. – Ты про дождь? – Не только. Если Москва – это прекрасная женщина, которую хочется покорить, то Питер – это мужик, интеллигентный мужик с темным прошлым. Они без ума друг от друга, но в силу их гордыни никогда не смогли бы жить вместе, поэтому вынуждены писать длинные письма, летящие стальными строчками «Сапсанов». – Красиво. Это откуда? – Из личного архива. – У тебя был кто-то в Москве? — Да. Она жила в Питере, он – в Москве. Они летали друг к другу «Сапсанами» по выходным. Она была циником и верила в настоящее, он – романтиком и верил в будущее. Он называл их отношения любовью, она – секс-туризмом. – Как ее звали? – Жена. – А его? – Муж. – Хорошее имя. – Хорошее, производное от «мужчина». Каждая женщина ищет в мужчине только первые три буквы. – Бывает и наоборот: она находит сначала первые три, а потом ищет остальные. – Ты уже нашла остальные, Ава? – включился в беседу Селфи. Голос его был значительно тоньше, чем у Планшета, хотя очень подходил для имени. – Все относительно. – Относительно чего? – Отношений. – И в чем там секрет? – Закон крепких отношений прост: мужчина должен действовать, женщина вдохновлять. * * * Незнакомка успокоилась: она уже умиротворенно листала что-то в своем айфоне. «Где они такие? Может, этот, с рулем?» зависла в полуулыбке после анекдота из ленты новостей, что сейчас накатывала на нее с экрана телефона: «– В 19.00 жду тебя у кинотеатра. – В кино не хочу, хочу к морю. – Хорошо, тогда в 19.00 – в аэропорту». «Чем заняться женщине, когда она дома одна в майский праздничный день? Тем более, пельмени на Новый год уже налепила», – лайкнула она следующую новость и поделилась с друзьями. Хотя какие они были в жизни друзья. Она вспомнила свою, свою работу. Как грустно было работать сегодня. Люди все на природе, едят шашлыки, или дома – смотрят парад. В магазине никого, пришлось построить сотрудницу старую. Музыку выключила. Я ей объяснила, что сегодня праздник и можно наконец разминать лицо. Книжки читает, а сама злая. Хотела меня своей злостью заразить, пришлось добротой отбиваться – отпустила ее домой пораньше. Самой домой возвращаться не хотелось, потому что весна находилась на улице. На улице царствовал май. Природа замерла в ожидании: пернатые ждали птенцов, женщины – настоящих мужчин, клумбы – живых цветов. – Вы любите пельмени? – Проголодались? – Да, немного. – Домашние обожаю, – ответил водитель. – Но лепить не с кем. – Может, полепим? – По-моему, мы уже, – рассмеялся он, – скоро час как лепим. – Вы пользуетесь Интернетом? – бросила она серпантин новостей, тот завис на некоторое время, пока не погас. – Только по работе. Фортуна выключила телефон. – А я постоянно на связи. Вы правильно делаете, что не торчите там сутки напролет. – Что-то интересное? – Что там может быть интересного? Лента загажена, извините за выражение, позитивными мотивирующими цитатами, но слова сами по себе не мотивируют – нужен голос. Родной человеческий голос. – Мне кажется, гораздо больше тех, кому нужны уши. – Да, желающих исповедоваться хватает. * * * – Неужели я был первым? – вдруг вмешался в эфир Павел, убавив звук радио. – Нет. Останавливались многие. – Что же вы с ними не поехали? – У них не было шенгена, – изящно пошутила Фортуна. Лицо ее не экономило на улыбке. – А нормально нельзя было в Париж полететь? – Во-первых, не хотелось одной. Представьте меня с чемоданом на колесиках, полным одиночества. Во-вторых, одной мне не утащить мой чемодан одиночества. – В-третьих? – В-третьих находится внутри этого чемодана. На секунду Павлу показалось, что этот чемодан уже занял багажник его авто. Он представил, как будет его выгружать, когда остановится у дома. «Стоп. Прежде надо бы припарковаться». – Главное – найти парковку, – озвучил он кусок размышлений, будто искал помощи в этом вопросе. Даже если бы он был сейчас один, он скорее всего тоже произнес бы эти слова вслух. Человек говорит вслух те вещи, которые от него не зависят, с которыми он не в силах справиться сам. – В нашем дворе так же трудно найти парковку, как своего человека в Интернете. – А у меня у работы такая же беда. – Паркуйтесь лучше у отдыха, – пошутил Павел. Фортуна задумалась и вытащила из памяти что-то свое: леса выкрашены, чтобы хоть как-то сберечь психику от депрессии, холода пробирают до самой постели. По всему горизонту война зимы и весны, она захватывает все окно, в которое я заглядываю в надежде увидеть солнце, но его все еще нет. В воздухе проплывают птицы, медленно, словно рыбы. Опускаю глаза на парковку, машина на месте: «Скоро я к тебе выйду, посидим, подождем, пока ты прогреешься, и поедем навстречу, узнаем, куда запропастилось светило и скольких людей спасло бы оно от депрессии». Она приехала на работу, чудом нашла свободное место, припарковалась. Выходить из теплой машины не хотелось: первое – хотелось дослушать любимую песню, второе – чтобы та не кончалась. Много ли надо утром для счастья? Найти парковку. Много ли надо для счастья вечером? Найти парковку для души. Если я искала по утрам парковку для счастья, то Павел, по-видимому, вечерами – для души. От перемены мест слагаемых сумма не изменяется: мы настолько разные, что с легкой руки случая запросто могли прийти к одному знаменателю. – Вы забываете, что рядом с вами Фортуна, – очнулась от раздумий она, когда машина въехала во двор. – Надеюсь, в этот раз без оружия? Кстати, откуда оно у вас? – Вы снова про обаяние? – иронизировала девушка. – Это от рождения, – рукой она нащупала в сумке пистолет и на минуту представила, что было бы в мире, рождайся человек с пистолетом. Сразу же за ним в голову к ней пришел «человек с ружьем». Она представила связанные с этим смешные неудобства при беременности, а особенно при родах. «Сама пошутила, сама смеется», – увидел ее улыбку, готовую взорваться смехом, Павел и прибавил звук радио. «Протестует, что я ему не ответила, либо нервничает из-за парковки», – подумала про себя Фортуна. |