Книга Анна Лоуренс, страница 67 – Марина Рябченкова

Солнце беспощадно бьет в широкие окна, нагревая и без того душное помещение. Женщины обмахиваются веерами, блокнотами и прочими предметами, найденными в сумочках. Мужчины терпят и частенько покашливают, меняя положение на более удобное.

Послышались громкие шаги. Распахнулись двери, и в зал суда в сопровождении конвортеров прошли пять судей. Четверо из них в темных зеленых мантиях, а тот, что идет впереди шествия, председательствующий, в бордовой мантии. На головах судей серые парики.

Меня бросило в жар, оттого что опять возникло это странное чувство. Шествие приближается ко мне, и я отчетливее узнаю то ощущение, которое почувствовала в ресторане «Мистраль». Тот, кого я искала в лицах незнакомцев, был здесь.

Мужчины в мантиях заняли места за судейской трибуной.

Часы показывают без трех минут одиннадцать. Двери закрыты.

Участники процесса заняты последней подготовкой к слушанию.

Мужчина в бордовой мантии, председательствующий, уткнулся сосредоточенным взглядом в тоненькую папку с бумагами и кажется, совсем не ощущает того, что чувствую я. С очевидной заинтересованностью изучаю его внешность, его строгое лицо. Мои чувства не спокойны.

Я знаю, кто восседает на стуле председательствующего. Я знаю, кто сейчас передо мной. У меня столько вопросов!

Вздрогнула, когда Патрик вдруг потребовал от секретаря:

— Бога ради, откройте окна!

Женщина в строгом белом платье без промедлений выполнила требование Джеферсона, и сразу стала ощутима прохлада.

Облегченные выдохи волной пронеслись по залу. Начались перешептывания, с каждым мгновением они становятся громче.

Тишина воцарилась с гулкими ударами молотка председательствующего. По привычке я хотела встать, но вовремя остановилась, ибо в зале суда все сохранили положение сидя.

После соблюдения обязательных процессуальных процедур мужчина в бордовой мантии громко объявил:

— 24 марта 1957 года. Слушание по бракоразводному делу супругов Стоун объявляю открытым. Слово истцу.

После удара судейского молотка поднялся Джеферсон. Говорит громко:

— Патрик Джеферсон. Адвокат истца, — мужчина взял в руки фотографию со стола, собрался с мыслями и заговорил:

— Совсем недавно, только прошлым летом, Томас Стоун и Анна Лоуренс связали свои жизни брачными узами. С этим днем были связаны большие надежды о собственном доме, о семье и счастливой жизни, — поднимает большую свадебную фотографию над головой. — На этой фотокарточке Анна Стоун в день своей свадьбы! Судя по фотографии, она счастлива… Но! — вдруг воскликнул Патрик. Вкрадчивым голосом продолжил рассказ. — Уверяю вас, вы не узнаете женщину на фотографии в той, что находится по левую руку от меня. Она больше не улыбается, взгляд ее не сияет. Перед вами совсем другой человек.

Я понимаю, что Джеферсон говорит не буквально, но все равно стало тревожно.

Джеферсон говорит о надеждах, ожиданиях, большой и невероятной любви Анны к своему мужу, вскользь и таинственно упомянув, что счастью не суждено было сбыться по вине самого Тома Стоуна.

— …Совсем скоро мечты молодой женщины изменились, — говорит Патрик. — Сегодня ее надежды связаны только с одним желанием — освободиться от фамилии Стоун навсегда. Ей не нужны вещи, недвижимость и деньги. Все, чего она хочет, — покинуть дом этого мужчины и никогда в него не возвращаться! Вы спросите, что произошло за закрытыми дверьми семьи Стоун? Что такого могло случиться, что заставит молодую, полную любви и надежд женщину не найти другого выхода, кроме как собрать сегодня всех нас здесь? — громовым голосом говорит Патрик. А потом его голос стал низким и вкрадчивым:

— Два месяца супружеской жизни, господа. Только вдумайтесь, два месяца… Анна Стоун, — протяжно произнес Джеферсон, обращаясь при этом не ко мне лично. — Что с тобой случилось?

Судьи в зеленых мантиях увлеченные выступлением Патрика, терпеливо ждут продолжения. Взгляд председательствующего крайне внимателен.

В зале очень тихо.

— Измена! — взревел Джеферсон, пухлым пальцем указав на Тома.

Потрясенные выдохи и возмущенные возгласы наполнили зал. Стало очень шумно.

Председательствующий трижды ударяет молотком, но тишина не восстанавливается.

— Тишина! — прогремел председательствующий. Голоса тут же сменились шепотом. — Тишина! — опять повторил он, и публика смолкла окончательно.

Патрик продолжил:

— Измены начались сразу после заключения брачного союза. А как насчет того, что происходило до… — таинственно проговорил Джеферсон. — Будет ли считаться изменой связь Тома Стоуна с другой женщиной, пока его невеста выбирает свадебное платье, подбирает торт и составляет список гостей к самому важному торжеству в ее жизни?

По залу прокатился новый возмущенный рокот зрителей. Вмешательство председательствующего не потребовалось. Джеферсон молчал дольше обычного, и публика притихла.

— Под предлогом рабочей командировки Томас Стоун оставляет новоиспеченную супругу и отправляется в Форклод. Не в Конектик, как объявил своей жене, он едет именно в Форклод! Почему в Форклод? В Форклоде живут супруги Лоуренс, может, он едет навестить тестя и тещу? Но зачем для этого потребовалось обманывать жену?

Джеферсон опять замолк. Даже я уставилась на него, в нетерпении желая услышать продолжение.

— Еще в Форклоде живет Шарлотта Хендриксон, — спокойно произнес Патрик. — «Кто такая Шарлотта Хэндриксон?», спросите вы. Подруга Анны и любовница Тома Стоуна!

Публика загалдела, а Джеферсон не остановился, говорит громче, чем прежде:

— По правое плечо у свадебного алтаря жених, а по левое плечо — его любовница! Какое лицемерие!

Публика возмущена. В зале стоят шум и гам, но я будто существую отдельно от всего этого.

Форклод?

— Тишина! — требует председательствующий под громкие удары молотка.

Картина того, что случилось с Анной, начинает проясняться, становится понятен весь ужас открывшейся перед Анной истины. Муж — изменник, подруга не подруга ей вовсе, а сама она вступила в бездну несвойственного ей распутства. Унижение… Моральные устои ее природы и образа жизни в целом разлетелись вдребезги, потеряв некогда четкие очертания, и последовала последняя стадия отчаяния — душевный крах. Бедная Анна.

— Шарлотта Хендриксон и Томас Стоун — отныне имена нарицательные в жизни Анны, изменники дружбы и любви, — Патрик вытягивает руку, предлагая на всеобщее обозрение черно-белые фотокарточки. — Вот доказательства! Томас Стоун и Шарлотта Хендриксон, здесь, на фотографиях!

Томас бледен, на висках проступила влага, ведь на фотографиях эпизоды откровенного содержания.

Секретарь принимает фотокарточки у Джеферсона и передает их председательствующему, едва взглянув на снимки, тот передает их остальным заседающим судьям.