Книга Трон Знания. Книга 5, страница 23 – Такаббир Эль Кебади

— Потому что ты вынуждаешь меня сказать то, что я не должен тебе говорить.

Эйра свела брови. На лице ни удивления, ни тревоги. В глазах застыл интерес. Так смотрит мать на ребёнка, не желающего делиться своим секретом.

Адэр охватывал Эйру взглядом — странное платье, свитые жгутом волосы, кроткая улыбка — вдыхал запах неизвестного времени года и мысленно твердил: «Нельзя себя привязывать к ней. Нельзя её привязывать к себе».

— Мне лучше уйти, — промолвила Эйра и направилась к двери.

— Если с тобой что-то случится, я не переживу, — выпалил Адэр, глядя ей в спину, и сжал кулак. Зря он это сказал.

Она обернулась:

— Вы как-то жили полтора года.

— Как-то… Когда захочешь куда-нибудь поехать, поставь меня в известность.

— Я еду в Рашор.

Адэр нажал на кнопку переговорного устройства:

— Гюст! Яриса Ларе! Срочно!

— Зачем вам маркиз Ларе? — спросила Эйра.

— Он даст тебе направление в психушку.

— Я там уже была. Ездила к Анатану.

— Зачем?

— Вы думаете, я стала другой? Я изменилась, да, но не настолько.

В кабинет заглянул Гюст:

— Ваше Величество, маркиза Ларе нет в замке.

— Уйди, — бросил Адэр, сопроводив приказ резким жестом. — У меня завтра день рождения.

— Знаю, — кивнула Эйра. — Я вас потом поздравлю, когда приеду.

— Я запрещаю тебе ехать в Рашор.

— Почему?

— Завтра у меня праздник. Не хочу ничего объяснять, не хочу говорить насерьёзные темы и портить себе настроение.

— Я поняла. Тогда можно мне съездить в Ларжетай? Я обещала Анатану проведать его детей.

— Завтра бал.

— Я уеду рано утром. Могу уехать сегодня вечером.

Поднявшись с кресла, Адэр достал из боковой тумбы белый конверт с золотымтиснением и подошёл к Эйре:

— Эйра Латаль, я приглашаю тебя на бал и прошу быть моей сопровождающей дамой.

Она взяла конверт и, вытащив приглашение-открытку, произнесла на выдохе:

— Моё имя… — И устремила взгляд на Адэра. — Спасибо.

Он невольно отклонился назад:

— Твои глаза… Они изменили цвет.

— Нет. Они по-прежнему чёрные.

— Зрачки серые. Впервые такое вижу.

Эйра побледнела:

— Это всё акклиматизация.

— Я тоже так думаю, — сказал Адэр после паузы. — Иди. Готовь платье.

Эйра вышла из кабинета и тихонько закрыла двери. Обойдя стол, Адэр уперся руками в спинку кресла. Всему виной акклиматизация. Надо продолжать так думать.

***

Малика бросила на кровать ворох нарядов, в которых она ходила два года назад. После злополучного путешествия на шхуне по штормовому морю она похудела иникак не могла набрать вес. Макидор ушил большинство платьев, но кое-чтоосталось нетронутым.

Перед тем как захлопнуть дверцы шифоньера, Малика с сожалением посмотрелана платья, сдвинутые к деревянной перегородке. В этом она была на балу в Росьяре, а в этом ходила на завтрак с принцем Толаном, а это платье брала на тотслучай, если король Толан IV пригласит их с Адэром ко двору. Её знакомство с королём состоялось в парке, где придворные играли в «Орлов и цесарок». Маликаи Адэр вывалялись тогда в грязи, однако Адэр держался с достоинством, а ей — в сапогах на два размера больше и в порванных чулках — хотелось провалиться сквозь землю.

— Я закрою шторы, — проговорила Кенеш, приблизившись к окну.

— Не надо, — сказала Малика и принялась перебирать наряды, раскиданные накровати.

— Мне кажется, что за нами подглядывают.

— Кенеш, мы на третьем этаже.

— А почему на первом стёкла пустые? Там точно кто-то подглядывает.

— Ты ходишь по комнате голая?

— Я чувствую себя голой, — промолвила Кенеш и, шаркая туфлями по паркету, направилась к стулу. — Хорошо хоть шторы есть.

Проходя мимо зеркала на дверце шифоньера, покосилась на своё отражение и, пробурчав: «Старая овца», ускорила шаг.

— Тебя тут не обижали? — спросила Малика, надевая платье.

— Меня тяжело обидеть. — Усевшись на стул, Кенеш подёргала себя за одну из косичек, собранных в хвост. — Родник терпения не иссяк.

— И кто испытывал твоё терпение?

— Мне не дали чистое бельё. Сказали, что я должна спать на постели три дня. Я пришла через три дня. Мне сказали, что чистые простыни закончились, а наволочкиещё не высохли. Я вынужденно привыкаю к вашим непорядкам.

— Надо было попросить Муна.

— Он пришёл в мою комнату. То есть в твою комнату. Внизу. Я попросила егоразуться и помыть ноги в тазике. А он назвал меня чокнутой и забрал тазик. Я не знаю такого слова. И что это за слово? Чокнутая… Я не дура, понимаю, что этоочень плохое слово.

— Я поговорю с ним.

— Не надо. Меня тридцать два года никто не обзывал. Отвыкла. А тут я как в кубарат вернулась. Мужчина ругается — это правильно. Но ты мне скажи: кто в этом кубарате главней: я, прачки или кухарки?

— Никто не главней. Каждый выполняет свою работу. И это не кубарат.

— Я пошутила. С такими волшебными задницами в кубарат не берут.

Глядя в зеркало, Малика попыталась растянуть на груди ткань:

— Кто ж тебя так достал?

— На кухне мне дали большую тарелку, а в ней горячий понос, хотя поносом не пахло.

— Кенеш, — скривилась Малика. — Это каша, а не понос.

— Мне не сказали. Я удивлённо спросила: как называется это прекрасное блюдо? А кухарка мне: откуда сбежала? А я ей: из Ракшады, но я не сбежала. Она мне: выпустили? Я: да, выпустили. А те, что посудой в раковине стучат, посуду бросилии как давай хохотать. Теперь как захожу на кухню, они пальцами в меня тычут исмеются.

— Женщины у нас весёлые, это да.

— Они берут еду левой рукой, а правой рукой берутся за дверную ручку. При мне брались за сковородку, а потом за хлеб.

— К этому надо привыкнуть, Кенеш, — сказала Малика, снимая платье.

— Или есть красивые овощи и фрукты. Их можно хорошо помыть.

— На одних фруктах долго не протянешь. Тебе не нравится вид каши, понимаю, ноты попробуй. Может, понравится вкус. И кашу не трогают руками.

— А ты где ешь?

— Раньше ела в столовой. Она находится на втором этаже, — проговорила Малика, надевая очередное платье. — Первыми обедали советники и важные гости. Потомобедали помощники советников. Сейчас туда ходят придворные. Я их не знаю и…