Онлайн книга «Спаси моего сына»
Жадно втягиваю свежий воздух и иду на кухню, чтобы заварить себе кофе. Даня будет спать до полудня, а это значит, у меня есть много времени, чтобы побыть наедине с собой. – Дань, слушай… сон мне один покоя не даёт, – говорю мужу, когда возвращаемся в город. Вроде за последнее время Даниил стал более спокойным, хотя, нет-нет, да и зависал на чём-то своём. Но добиться от него ответа на вопрос: «Что случилось?» – не получалось. – Опять вещий? – улыбается он, отточенным жестом беря айкос и вставляя в него стик. Вторая рука уверенно сжимает руль, но при этом вся поза мужа кажется обманчиво-расслабленной. – Не знаю. Ума не приложу. Уже дважды во сне парня видела. – Мне начинать ревновать? – хмыкает Даня. – Да нет. Парню лет пять-шесть. Смешной такой. На тебя похож. Машина виляет в сторону. Резко, без каких-то на то причин. Ойкаю и хватаюсь за ручку на дверце, удивлённо смотрю на мужа. – Кошка… показалось, что кошка. Мои брови помимо воли сходятся на переносице. Теперь от спокойного вида Дани нет и следа. Он жадно затягивается, теперь уже впивается в руль так, что белеют костяшки пальцев. – Дань… ты меня пугаешь, правда… Я не понимаю, что творится. – Ничего не творится. Я же сказал – думал, что кошка на дорогу выбежит. Некоторое время мы едем в полном молчании. Я кошусь на мужа, он – смотрит прямо перед собой, и понять по его виду хоть что-то невозможно. – Что за мальчик это? Что во сне происходит? – наконец сдавленным голосом спрашивает он у меня. Вновь смотрю на него с подозрением, но начинаю рассказывать: – Да вроде ничего особенного. Руки ко мне тянет. Имя пытается сказать, но выходит только «Сооооо, Соооо». У меня мурашки каждый раз как вспомню. – Понятно. А что за ребёнок, не знаешь? – Неа. Понятия не имею. На нашего не похож. Ну, в смысле, короче… Не знаю, как пояснить. У нас ведь детей нет, так что откуда я могу знать, похож ли он на нашего – ума не приложу. Просто чувствую это и всё. – И не ты это в детстве. Но вот снится и всё. Отмахиваюсь и улыбаюсь через силу. Даю понять, чтобы не брал в голову. Это просто сработавшее подсознание, которое на что-то реагирует вот такими сновидениями. Больше ничего. Мы добираемся до дома в полной тишине. А потом происходит странное – Даня, вынув сумки и дотащив их до квартиры, вдруг обращается ко мне: – Сонь, я отъеду по делам, окей? – спрашивает настолько внезапно, что я замираю соляным столпом. Вроде утром ещё собирались пару комедий посмотреть, суши на ужин заказать. – У нас вроде планы были, Верниковский. И ты куда вообще собрался? Ладно бы ему кто позвонил – приятели или коллеги – я бы может и не заподозрила неладное. Но вот так… внезапно. – Потом расскажу. Это срочно. Я скоро. И он просто уходит. Быстро, как будто важнее нарисовавшихся из ниоткуда дел нет ничего на свете. Моя рука сама тянется к телефону, чтобы набрать номер Дани, потребовать ответа, но всё то же проклятое ожидание чего-то страшного не даёт мне этого сделать. Как позже оказывается – зря. – Со-о-о-онь, я у тебя бутеры стащу из холодильника? – спрашивает моя лучшая подруга Юлька. Мы с ней вместе с первого класса, и она для меня – лучший психолог и заодно психотерапевт, хотя соответствующего образования у неё нет. – Да чего ты спрашиваешь? Бери, конечно. Я отвечаю рассеянно, всё это время безуспешно пытаясь дозвониться до мужа. «Абонент – не абонент», – вот, что слышу раз за разом, и меня обуревают разные чувства. От жуткой тревоги до безумной злости. А вкупе всё это – ну просто хоть сейчас стреляйся. – Так и не взял трубку? Юлька жуёт бутерброд, я приземляюсь напротив подруги. Если бы её сейчас не было рядом, наверное, я просто бы сошла с ума. – Неа. Ума не приложу, куда свалил. – И раньше такого ведь не было? Качаю головой. Кому, как ни Юльке, известно, что у нас было с Даней до этого момента. Определённо – никаких подобных побегов. – Понятно. Мужики иногда выдают, ты же понимаешь. – У этого есть какая-то причина. – Да кто ж спорит? – передёргивает плечами подруга. – Поэтому готовься – будет серьёзный разговор. Это я понимаю и так. Хотя бы просто вставлю мозг благоверному, чтобы больше он подобного не вытворял. – Ладно, давай хоть кинцо какое-нибудь посмотрим, – говорю Юльке и та согласно кивает. Я успеваю задремать, свернувшись калачиком на полу возле дивана. Подруга тоже сопит рядом. Мы так и не досмотрели какое-то жутко интересное кино. Но сейчас у меня мысли совсем не об этом. Даже во сне слышу всё то же самое: «Сооооо… Соооооо»… Только теперь рядом с этим самым мальчишкой стоит мой муж. – Юлька! Вскакиваю и сонно оглядываюсь, не сразу понимая, где именно нахожусь. – Что? – хрипло выдыхает она, тоже подрываясь следом за мной. – А! Это Даня! В замке поворачивается ключ. Я машинально смотрю на часы на стене – половина двенадцатого. Чёрт! Он никогда не приезжал так поздно, не предупредив заранее, что задержится. Вскочив, несусь в прихожую. Верниковский уже вошёл и теперь стаскивает обувь. На меня не смотрит, хотя я отчаянно пытаюсь поймать его взгляд. Моё сердце колотится с такой силой, что вот-вот проломит грудную клетку. – Да-а-ань! – зову тихо, и едва ли не отшатываюсь, стоит только мужу повернуться и посмотреть на меня. Он бледный, грудь тяжело поднимается и опускается. Мне становится окончательно не по себе. Что же случилось? У него обнаружили неоперабельный рак четвёртой стадии? Даня понял, что наши отношения себя изжили и хочет уйти? Что, чёрт бы всё побрал, происходит? Почему я, прожив с ним столько лет, не имею права на то, чтобы услышать правду, какой бы она ни была? – Юля в гостях? – глухо произносит муж, и моя подруга тут же откликается: – Да, но я уже ухожу. Она смотрит на меня вопросительно, я быстро киваю в ответ, давая понять, что ей сейчас действительно лучше уехать. Юлька быстро одевается, обменивается со мной ничего не значащими дежурными фразами и выходит из квартиры. Мы остаёмся наедине с Даней. Страх лишь множится, сердце ускоряет свой бег, хотя, казалось бы, куда больше? Пока Верниковский моет руки, я иду на кухню. Быстро водружаю на плиту кастрюлю с водой, включаю конфорку. Мне кажется, если я стану воспроизводить отточенные движения – ничего не случится. Так просто сделать вид, что прячешься. И так больно потом оказывается падение из своего убежища. |