Онлайн книга «Спаси моего сына»
Я невесело хмыкнула и покачала головой. Конечно, нам предстояло ещё множество встреч. Хотя бы для того, чтобы пойти и развестись ко всем чертям. – Мне просто пауза нужна. Когда смогу в себя прийти, конечно, сто раз с ним увидимся и поговорим. Я уронила голову на руки. Тяжесть пульсировала в висках. Вроде бы и время уже было не детское, но я знала – если лягу, всё равно не засну. – Так он сына своего тебя просил спасти? От этих слов внутри всё снова скрутило от жгучей боли. У Верниковского есть сын. Есть сын! Не от меня! – Да, хотя, я не знаю, что там с ним случилось. – Понятно. Ну вот же козёл, а! Тишина опутала, меня снова накрыло волной, схожей с панической атакой. – Ляг поспи, Юль, – хрипло предложила я, вскидывая голову. – А ты? Подруга зевнула. Было ясно, что она сидит со мной только из солидарности. И что хочет спать, в отличие от некоторых. – А я приберусь здесь и тоже лягу. Поднявшись из-за стола, я принялась за уборку, отчаянно делая вид, что готова справиться с тем, что сегодня так внезапно на меня навалилось. На деле же, просто делала отточенные механические движения и не понимала, как справиться с тем ужасным вакуумом, что поселился в душе. – Пойду подремлю, – шепнула Юля. – И если что – сразу же меня буди. Она ушла, а я поняла одну простую вещь. Как бы ни старалась – уснуть мне в ближайшее время не удастся. Да и боюсь я спать. Снов этих, в которых вновь буду видеть ребенка, но теперь со знанием, кто именно передо мной. Боюсь. И не хочу. За окном занялся рассвет, когда я всё же задремала. Села в кресло и провалилась в забытьё. И слава всем святым – в этот раз никаких сновидений не было. Меня будит какой-то странный звук. То ли скрежет, то ли лязг. Подскакиваю в ужасе и озираюсь. Ко мне на кухню заглядывает перепуганная Юлька. Господи, хоть бы Верниковскому не пришло в голову вызвать спасателей с болгаркой, которые сейчас начнут выпиливать нашу дверь. – Что это? – шепчет подруга. – Не знаю, – так же тихо откликаюсь и на цыпочках иду в прихожую. Осторожно смотрю в глазок. Если вдруг сейчас случился зомбиапокалипсис и к нам царапаются мертвецы – это будет, пожалуй, весьма правильной концовкой для моей жизни. Но в коридоре… ничего не видно. Кто-то просто перекрыл мне обзор и скрежещет о металл двери. Я не выдерживаю. Быстро открываю дверь и, когда распахиваю её, вижу, как от неё отшатывается муж. В его руке – ключ. Только не от нашей квартиры. Им он и водил по двери туда-обратно. – Сонь… Сонь, не гони только меня. Помоги, – выдыхает, а в голосе столько мольбы и боли, что у меня внутри всё переворачивается. Рядом со мной – Юлька. Сложила руки на груди и смотрит на Верниковского так, что даже мне от этого взгляда не по себе. – Ты ничего не хочешь нам объяснить? – громко требует она ответа. Моя верная подруга, которая даёт сейчас понять, что я не одна. А я стою напротив Дани, смотрю на его осунувшееся лицо, на глаза, в которых столько отчаяния, что хоть вешайся, и понимаю – я ему помогу. Потому что люблю. А потом – прочь. Из моей жизни, из нашего дома. Прочь… – Заходи, – выдыхаю шёпотом. – Расскажешь, что от меня требуется. Юля переводит глаза на меня. Смотрит так, словно я её предала. Фыркает, уходит в квартиру. Наверное, за своими вещами. Но с ней мы всё обговорим позже. Сейчас я уже поняла, что помогу… насколько это возможно. И сделаю то, что хоть как-то может ослабить мою боль – узнаю, чем же так провинилась, что меня настолько болезненно предали. – Ты ведь не собираешься его выслушивать и прощать? – говорит Юля, когда я провожаю её. – Выслушать – собираюсь, простить – нет. Говорю это, а у самой горечь во рту. Такая, как будто цианида прямо в глотку налили. – Понятно. Вздохнув, подруга прижимает меня к себе. Я слышу, как у неё колотится сердце – и моё вторит ему, выворачивает грудную клетку наизнанку. – Если что – снова звони. Приеду, помогу, просто побуду рядом. Отстранившись, киваю. И ругаю себя, на чём свет стоит, когда понимаю – от того, что сейчас Даня здесь, в нашей с ним квартире, внутри появляется облегчение. Даже дышать становится легче. Это такой самообман, такое отсутствие гордости, что от самой себя тошно. – Ну? – спрашиваю, заходя на кухню, а у самой воздуха в лёгких не хватает. Сколько раз вот так же заходила сюда, в это сердце дома. Готовила что-то вкусное, ставила тарелку перед мужем. Любовалась им исподтишка… Наверное, так все бабы влюблённые делают. Смотрят на сильные руки, на то, какие красиво очерченные скулы у мужика. И просто кайфуют от этого. А сейчас Даня какой-то… уменьшившийся, что ли. Сжавшийся, будто удара ждёт. – С чего начать? – хрипит в ответ. – С начала давай. Умные люди говорят, что это самое правильное. Или могу вопросы позадавать. У меня их много. Голос дрожит, но мне уже плевать. Даня ведь знает, что я чувствую. Понимает это. Или ему – плевать тоже? – Задавай, – кивает в ответ. Смотреть на мужа невозможно. Отворачиваюсь резко, обхватываю плечи руками. Всё, что угодно, лишь бы только не выть в голос, не орать, не бить посуду. Не показывать, насколько мне больно. Хотя, может, и стоило бы метнуть в Верниковского пару сервизов. – Давно у тебя вторая… семья? Хочу говорить спокойно, но выходит как-то жалко. Как будто всхлипываю, а не спрашиваю. – Я не совсем верно выразился, Сонь. Мы не вместе со Светой. Господи! Дай мне сил, прошу. Это невозможно слушать. Невозможно понимать, что ещё вчера ты думала, что знаешь всё о своём муже, а сейчас чувствуешь – рядом с тобой незнакомец. От него льдом позвоночник сковывает. От того, какой взгляд чужой и от слов, которые он произносит. – Как давно родился… ребёнок? Я ведь знаю, как его зовут. Но кажется – произнесу это имя и назад пути не будет. Хотя – его и так нет. Марк. Даня сказал, что его зовут Марк. – Ему шестой год. Прекрасно. В тот момент, когда я на крыльях летала и считала себя самой счастливой на свете, мой муж спал с другой женщиной, ждал рождения сына и… дождался. Он всё это делал за моей спиной. За моей, чёрт побери, спиной! Звонил ей, спрашивал, как дела. Ездил к ним. Стоп, Соня. Стоп! Нельзя так себя изводить. Ты у себя одна. Второй жизни у тебя не будет. Нельзя… нельзя обо всём этом думать! – Куда он пропал? – Я не знаю. Что ты видишь в своих снах? |