Онлайн книга «Время гарпии»
Что означает последнее слово, Глоха не поняла, однако решила не уточнять: ей почему-то показалось, что лучше этого не делать. — Звучит более чем заманчиво, — признала она, — но, как мне кажется, мы не можем пойти на это из соображений морали и нравственности. — Объяснит мне кто-нибудь, почему меня должны интересовать столь странные соображения? — спросила Метрия. — Дело в том, что такого рода соображения весьма волнуют людей, способных испытывать настоящие чувства. — Неужто обязательно тыкать мне в нос мою бесчувственность? — досадливо проворчала демонесса. — Просто чувства — это такая деликатная сфера, — несколько сбивчиво откликнулась Глоха, — что тем, кто их не испытывает, бывает трудно объяснить, что к чему. — Давайте уточним: этому вашему Велено наличие души ничуть не мешает хватать всех подряд в плен, вызывать с кем ни попадя аистов, морить людей голодом, принуждать девиц к замужеству и вообще делать, что ему вздумается. При этом он считается способным испытывать чувства, надеется обрести любовь, и вообще с ним все в порядке. Но вот одурачить его ради освобождения ни в чем не повинных пленников — это, оказывается, нехорошо. Должна заметить, что эти ваши мораль и нравственность весьма своеобразны. — Ну… Если смотреть с такой позиции… — растерянно пролепетала сбитая с толку Глоха. — Велено совершенно безнравственный тип, — пришел ей на выручку Велко. — Но из этого не следует, что и нам надо брать с него пример. Мы предпочитаем руководствоваться не худшими, а лучшими образцами. — Вот именно! — обрадовано подхватила Глоха. — Прекрасно, давайте перейдем к практической стороне дела. Предположим, я честно признаюсь ему, что являюсь демонессой и полюбить его по-настоящему не смогу, но вот выйти за него и притвориться влюбленной так, чтобы он избавился от своего магического облизательства… — От чего? — Привязательства, отвязательства, завязательства… — Обязательства? — Неважно. Речь о другом. Он чего-то хочет, я тоже чего-то хочу. Почему бы нам не заключить сделку? Что тут безнравственного? — Ну… если условия оговорены заранее, правильно поняты и точно выполняются, то ничего дурного в такой сделке нет, — не мог не признать Велко. — Но, Метрия, неужели ты готова пойти на это лишь ради возможности почувствовать, что совершаешь благородный поступок? — спросила удивленная Глоха. — А почему бы и нет? Вы, смертные, испытываете странные и интересные чувства, которые мне не всегда понятны. Любовь, например, увлекает вас до крайности. Мне очень хочется испытать нечто подобное, хотя бы из любопытства. — Но ведь из того, что ты совершишь хороший, даже очень хороший поступок ради нас, еще не следует, что тебе доведется познать любовь, — сказала Глоха. — Но ведь и обратного не следует, верно? — отозвалась Метрия, пожав плечами. Глоха невольно задумалась о том, что для нее самой все обстоит не в пример сложнее. Ей приходится делать ужасный выбор, и если Метрия хочет избавить ее от страшного испытания… — Наверное, попробовать можно, — сказал Велко. — До сих пор ты вела себя правдиво и все доводила до конца. — Это самое простое, особенно когда дело касается мужчин, — рассмеялась она. — Любая демонесса может любого мужчину довести до… этого самого. — Так уж и любого. Я бы так не сказал, — возразил Велко. — Да ну? А вот когда ты подпрыгивал у меня на груди, тебе это, как мне показалось, нравилось. А нынче ты с тем же рвением прижимаешься к груди Глохи: похоже, это тебе нравится еще больше. Глоха и Велко оторопели. Девушка изо всех сил старалась не покраснеть, Велко поспешно спрыгнул с ее колен. — Ты ведь правдивый малый, великан. Если я неправа, так и скажи. В конце концов, мне ничего не стоит обернуться крылатой гоблиншей. Велко растерянно молчал, но тут ему на выручку пришла Глоха. — Женщина может сделать мужчину счастливым, — сказала она, — но если женщина не настоящая, то и счастье не будет до конца настоящим. — Вот тут ты, по-моему, не совсем права, — усмехнулась Метрия. — Если человек считает, что имеет дело с настоящей женщиной, то он и счастлив по-настоящему. Могу продемонстрировать… — Не надо, мы тебе верим! — торопливо заявила Глоха. — Пожалуй, то, о чем ты говорила, и вправду вполне в твоих силах. Но мы хотели бы быть уверенными в том, действительно ли ты скажешь Велено правду. Чтобы знать, что не участвуем ни в чем безнравственном. — Никаких затруднений. Я могу выложить ему все прямо здесь, при вас. — Это будет по-честному, — признали, переглянувшись, Велко и Глоха. — Договорились. Как только этот тип снова заявится сюда со своими требованиями, я предложу ему сделку. Глоха и сама не могла бы толком охарактеризовать чувства, которые испытывала по этому поводу. Если такого рода затея не безнравственна, и если она сработает… Демонесса растворилась, оставив пленников наедине. Велко подыскал местечко и пристроился у стенки. — Тебе вовсе необязательно сидеть там, — промолвила Глоха. — А вот и обязательно. Хватит того, что ты уже попала из-за меня в затруднительное положение. — Тут нет никакой твоей вины. Я взяла тебя на руки, потому что ты был слаб. — Это не имеет значения. Я намерен делать все от меня зависящее, чтобы избавить тебя от любых возможных неприятностей. И тут в ее головке стала формироваться смутная догадка. — Я тебе нравлюсь, не правда ли? — спросила она. — Это тоже не имеет значения, — уклонился от прямого ответа Велко. — Любой на моем месте повел бы себя так же. — Вовсе не любой. Потому что мне кажется… — она заколебалась, покраснела, но все-таки собралась с духом и закончила фразу: — Мне кажется, что ты меня любишь. — Это правда! — подтвердил Велко, просияв. — Чистая правда. Но это ни в коей мере не должно тебя волновать, ибо я не хочу причинять тебе ни малейшего беспокойства… — Да ты все это уже говорил. По правде сказать, я отношусь к тебе с большой симпатией, и если бы ты не… — Не был великаном, — печально закончил он за нее. — Нет, — возразила Глоха, начинавшая понимать кое-что из сказанного Трентом насчет поисков самой себя, — если бы ты не умирал. Я думаю, что я могла бы полюбить тебя, как ты меня, стать тебе другом, как ты стал другом мне. Но даже если я выйду из этого замка, ты от своей судьбы не уйдешь. Тебе-то, увы, не стать снова веселым здоровым великаном, живущим счастливой и радостной семейной жизнью. — Прости, — промолвил Велко, обдумав ее слова. — Я не подумал об этом, а совершенно напрасно. Ты права, смертельно больному не следует обзаводиться новыми привязанностями и друзьями, потому как это не только бессмысленно, но и жестоко. Как раз по отношению к этим друзьям. Признаюсь, я настолько истосковался по общению, что просто не задумался над тем, имею ли на него право. А в результате оказал вам всем дурную услугу. |