Онлайн книга «Утопия-авеню»
«Ни фига себе, – думает Дин. – Вот так живешь бок о бок и ни о чем не догадываешься…» – А почему все молчат? – встревоженно спрашивает Джаспер товарищей. – Я наговорил лишнего? Макс выводит «Утопия-авеню» в вестибюль, устланный ковром в кроваво-коричневых зигзагах. – Фотосессия пройдет в другом зале, там, в конце коридора. Фотограф уже ждет. А я позвоню Дугу Уэстону – предупредить, что мы немного задержимся. Дин уходит вперед по коридору и внезапно оказывается в одиночестве. «Ничего, они сейчас догонят…» Он толкает дверь и попадает в импровизированное фотоателье. Стройная женщина стоит у отражателя, спиной к Дину, проверяет показания экспонометра. Потом поворачивается, смотрит на Дина. Худенькая блондинка с полными губами… «Я с ней спал, что ли?»…наводит на Дина фотоаппарат, щелкает затвором. – Мекка! Какая встреча! Щелк. Вжик-вжик. – Как дела, Дин? – Но… – Я ваш фотограф. – Но… – («Да сколько можно!») – Ты теперь живешь в Лос-Анджелесе? – Пока да. После Лондона я путешествовала по Америке, а две недели назад устроилась на работу здесь, в агентстве. – У тебя теперь акцент такой… германо-американский. – Берроуз утверждает, что язык – это вирус. «Что еще за Берроуз? Новый бойфренд?» – А Джаспер знает? Двери открываются. У Эльф смешно отвисает челюсть, как в мультфильме. – Мекка! Они обнимаются. Мекка смотрит за плечо Эльф, на Джаспера, и на лице у нее написано: «Привет!» Дину становится завидно, а потом он вспоминает неприятный утренний разговор по телефону, о фотографиях и шантаже. – Привет, Грифф! Привет, Левон! – говорит Мекка, закончив обниматься с Эльф. Левон совершенно не удивлен. «Ну как обычно, черная магия», – думает Дин. – Как тесен мир! – обрадованно произносит Грифф. – Да, очень тесен. Привет, мистер де Зут. Они несколько секунд глядят друг на друга. – А ты выглядишь старше, – говорит Джаспер. – У тебя вокруг глаз… – Ох, боже мой, Джаспер! Ты неисправим… – вздыхает Эльф. Мекка смеется. – Вы отлично отыграли в «Трубадуре». Мне понравился ваш первый альбом, но «Зачатки жизни» – это что-то особенное. – Погоди, ты была в «Трубадуре»? – спрашивает Эльф. – Как только я узнала, что вы будете там выступать, то сразу купила билет. – А почему ты нам ничего не сказала? – говорит Дин. – Не хотела говорить: «Пропустите меня, я знакома с божественным гитаристом…» Ну и… – Не волнуйся, Джаспер у нас без подруг, – говорит Дин. – Ни одна его нянька дольше недели не задержалась. – У тебя сегодня свободный вечер? – спрашивает Джаспер. – Приходи к нам на концерт. – А после концерта – вечеринка у Кэсс Эллиот, – добавляет Левон. Мекка вздыхает и напускает на себя задумчивый вид: – Ой, даже не знаю. По пятницам у нас встречи в клубе любителей ледерхозе и торта «Черный лес». Экая жалость… Джаспер в растерянности. – Это ирония? – неуверенно спрашивает он. – Или ложь? Нет. Это шутка. Дин, это шутка? Входит Макс Малхолланд: – Дуг Уэстон говорит, что оставшиеся билеты разлетелись в течение пятнадцати минут после выхода шоу Рэнди Торна в эфир. У входа в клуб уже очередь. Пойдемте скорее. Час спустя очередь не уменьшается. Левон, Мекка и «Утопия-авеню» смотрят на клуб с противоположной стороны бульвара Санта-Моника. Фасад под темным блестящим скатом крыши залит теплым сиянием; ярко светятся буквы готического шрифта: «doug weston’s TROUBADOUR». Дин замечает, что Мекка держит Джаспера за руку. «Похоже, они снова вместе, будто и не расставались. Никаких тебе расспросов и подозрений. Никаких „С кем ты спал?“. Никакой ревности. Никаких внебрачных детей. Никакого установления отцовства». Мимо проезжает серый «форд-зодиак». Потом голубой «корвет-стингрей». Потом рубиново-красный «понтиак GTO». – Четвертое выступление, – говорит Грифф. – Вы уже привыкли? – Я – нет, – говорит Эльф. – На первом концерте я волновался до усрачки, – говорит Дин. – А сейчас весь такой: «Ну, мы тогда дали жару и сегодня дадим». – Со вторника до четверга вы разогревали публику. Сегодня – решающее выступление. Успешное выступление в «Трубадуре» – ключ к Лос-Анджелесу. А Лос-Анджелес – ключ к Калифорнии. А Калифорния – ключ к Америке. Не в Нью-Йорке, а именно вот здесь. Все прекрасно складывается. Пахнет выхлопными газами и Диновым одеколоном. – А в Англии, наверное, дожди. А мы тут с короткими рукавами. Вот только никто из наших ведь не узнает. В смысле, родные. Нет, конечно, можно все рассказать, но тот, кто здесь не был, кто всего этого не испытал… – Я тоже об этом думала, – говорит Эльф. – Очень печально. – Повернитесь, пожалуйста, – говорит Мекка. Все поворачиваются. Щелк, ВСПЫШКА! Вжик-вжик. – Ты никогда не спрашиваешь, – замечает Дин. – Да, она не спрашивает, – говорит Джаспер. – Можно вежливо попросить, – говорит Мекка, – а можно сделать хорошие фотографии. Щелк, ВСПЫШКА! Вжик-вжик. – Пойдемте скажем Дугу, что мы пришли, – говорит Левон. Кабинет Дуга Уэстона на втором этаже клуба дрожит в такт басам 101 Damn Nations, местной группы на разогреве. До «Утопия-авеню» им далеко, но зал они заводят. Дуг Уэстон, светловолосый великан, одетый в зеленый бархат, принимает их очень радушно, что обычно несвойственно владельцам клубов. Все уходят готовиться к выступлению, а Дин остается поболтать. Обсуждая шоу Рэнди Торна, Дуг достает из письменного стола жестяную коробочку «Сукретс», пастилок от кашля. – Такой захватывающей телепередачи я не видел с тех пор, как… я б сказал, «с убийства Ли Харви Освальда», но это банально. Все звонили на KDAY-FM и на KCRW, просили поставить «Откати камень». Сегодня «Утопия-авеню» – главная тема разговоров в Лос-Анджелесе. Если б Левон не был канадцем, я б решил, что он все это нарочно подстроил. – Вот и Рэнди Торн так считает, – говорит Дин. – Только, по его мнению, все это подстроил я. – Рэнди Торна больше никто всерьез не примет, кроме его любимой мамочки и собаки. Дуг расчищает место на письменном столе, сдвигает в сторону счета, бумаги, письма, демки, пепельницы, бокалы, календарь «Пирелли» и фотографию Дуга с Джими Хендриксом. Дуг открывает коробочку «Сукретс», зачерпывает крошечной ложечкой кокаин, высыпает его на обложку журнала «Ньюсуик» и протягивает белую дорожку между Губертом Хамфри и Ричардом Никсоном. Потом дает Дину свернутую трубочкой долларовую купюру и говорит: |