Онлайн книга «Писатели и любовники»
|
Мальчики глазеют. – Что? – Как вы это сделали? – Это? – Делю колоду заново, повторяю. – Ага. – Ты не научил детей тасовать? – обращаюсь к Оскару. – Мы тасуем. – Мы вот так. – Джон делит колоду пополам и пытается воткнуть одну половинку в другую боками. – Стоп. – Вежливо забираю у него колоду. – Никогда так больше не делай. Это стариковская тасовка, и ее нельзя делать, пока не стукнет девяносто три. – Эйджистка, – говорит Оскар, переворачивая куриные палочки. – Двенадцать минут. – Ладно, – говорю я им. – У каждого из вас по шесть минут на обучение. Первым вручаю колоду Джесперу, Джону от этого неймется, а Джесперу неловко. Он привык, что тропу прокладывает Джон, идет в неведомое там, впереди. Первые несколько раз я беру его руки в свои и мы проделываем это вместе, а затем устраняюсь. Пальцев у него едва хватает на длину колоды, карты разъезжаются ножницами, мостик ломается. – Не могу. – Попробуй еще раз. Пробует. – Не могу. – Можешь. Еще раз. С пятой попытки получается. Щелк, вжик. – Папа, смотри. Смотри! Подходит Оскар, встает у края ковра. Через несколько попыток у Джеспера опять получается. И еще раз. – Ух ты, Джес. Ну ты даешь, – говорит Оскар. – Вот бы меня кто научил в пять лет такому. Мне бы сейчас не было девяносто три. Улыбаюсь, но взгляд не поднимаю. У меня всего несколько минут, чтобы обучить Джона. Он не дает мне делать это вместе с ним, но через несколько попыток схватывает сам. Они передают друг другу колоду, упражняются, усваивают, ручонки с каждым разом все увереннее. Джону удается особенно крутой мост, тарахтит вниз с прекрасным “шаш-ш-ш-ш-ш-ш-ш”. Смотрят друг на друга. – Как круто, – говорит Джеспер. – Это очень, очень круто, – говорит Джон. – Ладно. А тавола [4], – говорит Оскар. – В “фараона” после ужина? – говорю я. – После ужина читать и спать, – говорит Оскар. Показывает на стул, где мне полагается сидеть, напротив него и рядом с Джеспером. – Пять кусков огурца на каждую куриную палочку, – говорит он сыновьям. Мы передаем друг другу тарелки с едой. Куриные палочки золотисты и жирны. Макать огурцы можно в два соуса на выбор – в фермерский и итальянский. Все очень вкусно. Вытягиваю из мальчишек истории: про тот день, когда Джон сел не в свой школьный автобус, про то, как Джеспер однажды прилег поспать и проспал до завтра, про вечер, когда они захлопнули дверь за нянечкой и оставили ее на улице. – Расскажи историю про медсестру Эллен, пап, – говорит Джеспер. – Это история на ночь, а не за ужином. – Расскажи! – говорит Джон. – Расскажи! – говорит Джеспер. – Кладет руку мне на запястье. – Это очень смешно. Оскар не хочет рассказывать эту историю. Глядит в тарелку и качает головой, но мальчишки настаивают, он смотрит на Джона и спрашивает: – Ты правда хочешь? Джон кивает. – Когда их мама, моя жена Соня, лежала в больнице, там были хорошие медсестры и плохие медсестры. – Там были счастливые медсестры и грустные медсестры, – говорит Джон. – Там были толстые медсестры и худые медсестры, – говорит Джеспер. – И была медсестра Эллен. – Медсестра Эллен была злая. – Она была жестокая. – Она была сердитая. – Она всех ненавидела. – Но больше всех она ненавидела детей, – говорит Оскар. – Детям нельзя по утрам! – Детям нельзя после обеда! – Их приходилось протаскивать тайком. На каталках, в корзинах с бельем, в мешках от пылесоса и под колпаками на подносах с едой. – Папа приходил один, и мама кричала: “Ты не привел ребят!” – И тут мы выскакиваем! – Когда слышали, что идет медсестра Эллен, мы прятались у мамы под одеялом. – Надо было тихо-тихо. – “Я чую детей!” – гремела она. – И папа говорил: “Нет никаких детей сегодня”. – Мы пытались завоевать ее сердце, – говорит Оскар. – Мама говорила: “Она любит машины”. – И папа купил ей книгу про автомобильные гонки. – Мама говорила: “Она любит космос”. – И Джон подарил ей свою космонавтку из “лего”. – Мама говорила: “Она любит зверей”. – И Джеспер отдал ей свою собачку с выдвижными ушами. – Но ее ничего не удволетворяло. – Удовлетворяло. – Удовлетворяло. – Ни цветы. – Ни шоколадки. – Ни “слинки”, ни “бинки”, ни “твинки”. – Но тут… – Но тут в один прекрасный день папа принес маме мороженое. – Мятное мороженое. – Но в тот день мама очень разболелась. – Слишком разболелась, есть не могла. – Показала на медсестру Эллен. – И папа отдал мороженое ей. – И медсестра Эллен разулыбалась от уха до уха. – Как никогда ни до, ни после. Тут они умолкают хором, и возникает ужасная тишь, которую я не желаю нарушить, но знаю, что придется, – дают язычнику слово после своей литургии. – Это прекрасная история. – Она честная. Так все и было, – говорит Джон. Рука Джеспера все еще у меня на запястье, держит крепко. – Тарелки в мойку, – говорит Оскар. Джон встает, забирает две тарелки. Джеспер отпускает меня и берет две другие. Между нами остаются стаканы с водой. Оскар кладет подбородок на ладонь. Вскидывает на меня брови. – И это сокращенная версия. – Как же мне жаль. Кивает. Взгляд рассеян. Джон и Джеспер воюют за пульверизатор у мойки. Оскар замечает это и говорит: – Наверх. Оба наверх. Мальчики оставляют пульверизатор и направляются к лестнице. – Скажите “спокойной ночи” Кейси. Говорят мне “спокойной ночи”, и их хочется обнять, но остаюсь на своем месте. – Крепких снов. |