– Как это? – удивился другой судья.
– Он не лишил меня девственности.
– Конечно, это до меня сделал Аруан, – выкрикнул злобно Амьер.
В зале послышались смешки и негромкие разговоры.
– Нет, Аруан этого не делал, у нас с ним никогда ничего кроме поцелуев и объятий не было, – спокойно ответила Ясна, глядя на Амьера, – и ты истерзал мое тело, но не лишил невинности.
– Вы хотите сказать, что вы – девственница? – спросил судья среди полнейшей тишины, установившейся в зале.
Все в зале замерли, уставившись на девушку.
– Да, я девственница до сих пор, – сказала Ясна твердо.
Девушку должны бы смущать такие вопросы и ее ответы в присутствии стольких посторонних людей. Но на кону стояла ее и Аруана жизнь, и поэтому было не до смущения.
Амьер вскочил с места и выкрикнул:
– Ты лжешь! Это несложно проверить!
– Лжешь ты, а я согласна на осмотр меня лекарем, чтобы доказать свою невиновность.
Шум в зале возобновился.
– Нет, этого просто не может быть, – яростно произнес Амьер, садясь на место.
Судьи посовещавшись, решили вызвать лекаря.
Амьер мрачно наблюдал за тем, как уводят Ясну для осмотра. В зале все явно оживились, некоторые бросали на него сочувствующие взгляды, но в основном злорадные. Обводя взором зал, он наткнулся на Аруана. Но в глазах мальчишки горело не торжество и злорадство, как было бы ожидаемо. Нет, там плескался страх и Амьер знал за кого он боится. Амьер зло ощерился – да, ты прав, мальчик, твоей подружке не поздоровится в моих руках теперь, да и до тебя я все же доберусь. Взгляд Аруана стал умоляющим. Какие же у тебя выразительные глазки, мальчик! Может за это тебя любит Ясна?
Амьера разрывали противоречивые чувства. Увидев Ясну в дверях, такую растерянную, беззащитную, с блестящими глазами от непролитых слез, он ощутил полынную горечь сожаления от того, что делает с ней. И еще одно едкое чувство примешалось. Жалость к девушке? Но все это исчезло, когда он увидел ее взгляд, наполненный страхом. Не за себя, а за этого мальчишку Аруана! Она сделала шаг в сторону клетки и его затопила ярость. А, может, ревность? Ему захотелось разорвать мальчишку голыми руками, а ее наказать за этот взгляд, полный страха и жалости, предназначенный не ему. Нет, он не хотел ее жалости, вот, это точно нет, это мерзко, когда женщина жалеет мужчину. А что же он хотел бы? Но для него у нее нашлась только ненависть. Терзая ее, он рассчитывал, что она станет его бояться и ненавидеть, и что за утешением кинется к Аруану. Ему нужна была ее измена, как бы его не коробило от этого. Так почему же ее ненависть к нему и ее любовь к этому мальчишке так задевают его? Но теперь, когда она утверждает, что никогда не делила постель с Аруаном (вот интересно, как так получилось, ведь он чуть ли не сам лично присутствовал при дефлорации?), внутри разлилось терпкое удовлетворение – она чиста! Ну, может, не совсем чиста, все же поцелуи и объятия первым получил не он, и еще – он прекрасно знал, что можно сделать с женщиной, не лишая ее девственности, вот только после этого назвать ее чистой и невинной уже нельзя. И все же то, что она до сих пор девственница, в какой-то мере, тешило его уязвленное мужское самолюбие. Но к этому чувству примешивалась злость – суд он, по всей видимости, проиграет и главой клана вряд ли станет. Стоит ли эта девушка того? Он же уже решил, что пожертвует ею, чтобы добиться своего. А что теперь? Ясна нарушила его планы, теперь ее и Аруана, если она сказала правду, оправдают и он вряд ли получит то, что хотел. То, что он выставил себя лжецом, не беспокоило. Она не волеронка, и его рвение любым способом избавиться от такой навязанной жены будет понято и, скорее всего, оправдано. Все же стремление Владыки женить волеронов на человеческих женщинах вызывало недовольство. На открытое неповиновение не решались, но одобряли все, что помогало избежать такой женитьбы.
Привели Ясну. Амьер зашипел от злости – он осознал почему она такая пунцовая. Ее касался другой мужчина и плевать, что он лекарь! Поймав внимательный взгляд одного из судей, Амьер опомнился и сделал непроницаемое лицо, но внутри бушевал шторм. Нет, он сошел с ума, раз такое приводит его в бешенство. О, богиня, почему ты избрала для моего наказания эту девчонку! Он же уже решил, что от нее надо избавиться и не только потому, что ему нужна жена – волеронка. Эта девушка вытаскивает наружу чувства и эмоции, которые погребены уже давно и совершенно ему не важны и не нужны. Как теперь избавиться от нее, если мысль, что она невинна и суд, скорее всего, признает их брак действительным, а ее невиновной в измене, вызывает у него шальную, пьянящую мысль – она его жена и в полной его власти, он может делать с ней все, что представлялось в фантазиях! Хватит, это просто вожделение и ничего более, он хотел ее с первой минуты, как увидел. Он смог обречь ее на смерть, если бы испытывал к ней не только похоть? Или все-таки смог бы пожертвовать ею для достижения целей, несмотря ни на какие свои чувства? С чего это ему пришла в голову такая мысль? Какие еще чувства? И еще не все потеряно, еще есть шанс избавиться от нее. А так ли он хочет этого?
Лекарь подошел к судьям и что-то тихо сказал им. После того, как ушел лекарь, судьи еще какое-то время неслышно переговаривались. Затем один из них призвал всех в зале к порядку и сказал, что они готовы вынести приговор. Амьер посмотрел на Ясну, она улыбнулась ободряюще Аруану, и, повернувшись к судьям, приготовилась внимательно их слушать. А на него даже не взглянула! Ладно…
Как и ожидалось, судьи объявили Ясну и Аруана невиновными и оправдали их. Обратившись к Аруану, сказали, что он может подать жалобу на Амьера за клевету. Но мягко и завуалировано посоветовали этого не делать.
Амьер увидел, что клетку, где сидел Аруан открывают, отец девушки направился к ней, а Ясна встала из-за стойки и собирается спуститься по ступенькам в зал. Амьер сорвался с места и, оказавшись перед Ясной вперед отца, подал ей руку. Она, остановилась на последней ступеньке и проговорила:
– Отойди, я не хочу тебя больше знать. Исчезни из моей жизни и не на пять лет, а навсегда.
– Нет, – ответил Амьер, опуская руку, – я не исчезну, не надейся. И советую не грубить мне.
– Господин Клартэ, оставьте мою дочь в покое, – услышал он за своей спиной.
Амьер повернулся к Велеславу Ледену. Посмотрев через его голову, он увидел, что никто не разошелся и наблюдают за ними. Какие любопытные, чтоб их!
– Господин Леден, – проговорил Амьер, растягивая губы в улыбке, больше похожей на оскал, – это вы оставьте мою жену в покое и позвольте нам насладиться прелестями супружеской жизни, которая до этого была нам, увы, недоступна.
– Она не ваша еще пока жена, татуировки не проявились.
– А вот тут вы ошибаетесь, господин Леден. Она моя жена, даже если татуировки не проявились. Но чтобы больше не было недоразумений по этому поводу, я исправлю все в ближайшее время.
Услышав тихое «нет», Амьер оглянулся и увидел огромные глаза, наполненные ужасом.
