— Я поняла, что окажусь в пещере, как в ловушке, где меня поймать легче, чем в лесу.
— Нет! — шагнул Фолкет к Ясмине. — Ты не так поняла!
— Не подходи!
— Я буду знать наверняка, где тебя искать, — сказал он, останавливаясь, — и найду быстрее всех. А в лесу тебе нет спасения. Я тебя умоляю, сделай, как я говорю.
— А я требую, чтобы ты ушел! Оставь меня!
Фолкет тяжело вздохнул.
— Не глупи, я хочу помочь тебе.
— О, да! Но вначале погубив!
— Если хочешь услышать… то, да… я очень жалею, что поклялся отдать тебя на охоту волеронов. Но, когда я это делал, был безумен от горя и жаждал мести. Сейчас я пытаюсь хоть что-то изменить, помочь тебе, а ты…
— Уходи! — прервала его Ясмина. — Как всегда у тебя виновата я!
— Я уйду. Но прежде еще хочу сказать… по правилам… ты должна быть в том платье и босиком. Платье тебе придется надеть, но я разрешаю накинуть сверху то, что пожелаешь, и обуйся в удобные ботинки. Все это, думаю, ты найдешь в шкафу.
— Ох! Спасибо, господин за такую щедрость! — горько усмехнулась Ясмина.
— Сделай, как я прошу, Ясмина, прячься в пещерах, — попросил он, берясь за ручку двери. — Утром за тобой зайдут.
Не услышав ответа, Фолкет вышел и закрыл за собой дверь, и Ясмина услышала скрежет ключа в замке.
Ясмина прошла к кровати, забралась под одеяло, ее опять трясло, как от холода.
Она вспоминала Дэвойра, как просила поцелуя у него, когда он пытался ее…. Изнасиловать? Что уж, так и было, да, он хотел ее изнасиловать, а она попросила поцеловать, но самом деле не хотела этого. Даже сейчас она морщится, вспоминая грубые руки, задирающие подол ее платья и сивушный запах дыхания Дэвойра. Но несмотря на это, она была готова добровольно отдастся ему. Потом, скорее всего, она бы глубоко пожалела, может быть, возненавидела бы его. И хорошо, что он ее выгнал. А после того, что собирался сделать Дэвойр, сейчас бы ей было не так страшно? Или наоборот еще страшнее, она ведь знала бы точно, что ей предстоит. Да, поцелуй Дэвойра в его спальне ей бы вряд понравился и все, что за этим бы последовало тоже.
Но когда ее целовал Фолкет, все было по-другому?! Да, не стоит этого отрицать. Как это может быть? Она же его ненавидит. Правда, в последнее время она стала замечать, что Кейра была права — у Фолкета приятные, гармоничные черты лица, и он вполне симпатичный… если вглядеться. Но все равно — противный!
А она любит Дэвойра, ночью он был пьян, страдал от горя, которое ему причинила она. А Фолкет… его она ненавидит, и никогда не забудет того, как он с ней поступает. И никогда не простит. Да и он тоже не забудет ничего и не простит ей смерти сестры.
А теперь ей надо решить — стоит ли довериться Фолкету и сделать, как он просил.
Измученная горькими мыслями, страхами, отчаяньем, Ясмина расплакалась.
— Папочка, милый… найди меня… папочка… спаси, — шептала она, всхлипывая.
Глава 27
Ясмине показалось, что она только закрыла глаза, как ее разбудили служанки. Пришлось вставать, принимать ванну так же, как и вчера. Волосы Ясмина попросила заплести в тугую косу и, свернув ее, заколоть плотно и надежно на затылке.
Одна из служанок помогла найти в шкафу теплый длинный жакет и добротные, на толстой подошве ботинки. Ясмина подумала мимоходом, что этот шкаф волшебный: в нем можно найти все, что душе угодно.
Ясмина надела платье, сверху на него жакет из мягкого сукна болотно-зеленого цвета, подпоясалась кожаным ремнем, натянула плотные чулки, обулась в удобные ботинки. На голову повязала неприметный платок, скрыв волосы и шею.
Посмотревшись в зеркало, она усмехнулась: в таком виде можно пешком идти через горы в Пустошь. А волероны, увидев ее, разочаруются.
— Мне велено проводить вас в главный зал, — поклонилась одна из служанок.
— Что ж, идем, — вздохнула Ясмина обреченно.
Служанка довела ее до лестницы и быстро исчезла. Пришлось Ясмине самой преодолевать ступени. Но на этот раз она держалась не за подол, а за перила, и смело вниз шагала в удобных с высокими голенищами ботинках.
В зале ее ждали все те же волероны. Фолкет мрачно наблюдал за ней. Остальные смотрели с предвкушением, жадно облизывая ее взглядами и наткнувшись на странный наряд, разочарованно кривились.
— Она одета неправильно! — возмутился уже знакомый Рамэл. — Я требую — пусть она немедленно разденется!
— Перебьешься! — бросил ему Аруан.
— Да ладно… — лениво протянул один из волеронов, — это даже забавно, ее так немного сложнее будет найти.
— Ты все равно будешь мной поймана, несмотря на твои ухищрения! — ощерился Равэн.
— Ну что, начнем? — не терпелось еще одному волерону.
Фолкет кивнул слуге, стоящему неподалеку. Тот подошел к Ясмине и поклонился.
— Следуйте за мной, госпожа, — сказал он.
— Госпожа? — хмыкнул насмешливо Рамэл.
Ясмина кинула на него злой взгляд и направилась за слугой.
— Какая тихая и покорная девочка, — неожиданно прилетело ей в спину. — А где же крики о пощаде и слезы?
Ясмина резко развернулась и, обведя всех взглядом, произнесла:
— А! Так вы ждали, что я буду валяться у вас в ногах и умолять о пощаде? Хотели насладиться моим страхом, моими слезами? Не дождетесь!
Послышались смешки и возгласы удивления. Ясмина бросила взгляд на Фолкета, он стоял, опустив голову.
— Благородные волероны! Вас так много, раз, два, три, четыре… девять, — указывая на каждого указательным пальцем, сказала она. — Вас девять здоровых, красивых мужчин на одну меня! Как делить будете?
— А мы делить не будем! — крикнул Рамэл. — Ты достанешься одному, и я уверен, это буду я!
— Обойдешься! — грубо отозвалась Ясмина. — Облезешь и снова обрастешь!
— Что? — опешил Рамэл, смешно округлив рот и растерянно хлопая ресницами.
Но Ясмине было не до смеха.
— Мне уже терять нечего, и я хочу сказать вам, благородные волероны — вы все трусы! — продолжила она.
— Что ты себе позволяешь, грязная эт-дэми! — угрожающе воскликнул один из волеронов.
— Это вы грязны и подлы! — запальчиво выкрикнула она. — Вы боитесь моего отца, ни один из вас не смеет бросить ему открыто вызов. Вы способны только глумиться над беззащитной дочерью Амьера Клартэ, пока он далеко от вас и ничего не знает! Но он узнает! И тогда… тогда вам не жить!
— Да заткните кто-нибудь ее! — опять воскликнул тот же волерон.
Фолкет быстрым шагом подошел к ней и тихо сказал:
— Не надо их злить, Ясмина. Иначе все закончится здесь и сейчас. И я уже не смогу ничего сделать, ничем помочь. А у тебя есть возможность уцелеть, если сделаешь, как я тебе говорил.
