Онлайн книга «Асфиксия»
Тоня смотрела на то, как Лена улыбается – вроде бы с нотками опасности, засквозившими в фальши, которая на лице отразилась, а вроде – с отголосками глубоко спрятанной боли. – Нет, я не о том хотела. – А о чём? Как готовишь ему жраньё? Супы, первое-второе и компот? А он тебя трахает за это с чувством, толком, расстановкой? Ну так это нормально. Он мальчик голодный – в этих смыслах. Насытится и всё. Лена подвинула к себе стул и устроилась на нём – уверенная в себе и красивая до одури. Изящные ботильоны, идеальные ноги, юбка чуть выше колена. Блузка с вырезом, подчёркивающая декольте. Пухлые, ярко накрашенные алым губы и глаза – карие, почти чёрные. А Тоня себя замухрышкой почувствовала – босиком, в одной рубашке Кирилла. Стояла, желая провалиться сквозь землю, и не знала, что ей делать. «Насытится и всё». Лена права была… наверное. Сама она не думала разве о том же? Что надоест ему скоро и он просто выкинет её из своей идеальной размеренной богатой жизни. А она вернётся к тому, чем жила до него. Думала… – Ну что? – Лена положила ногу на ногу и воззрилась на Тоню с неподдельным интересом. Будто видела перед собой особенно любопытный экземпляр, которому и собиралась уделить внимание. – Поговорим? Передышка. Вот то, что было нужно мне, как воздух. Одна крохотная пауза – на день, не больше. Хотя, какая, к херам, крохотная? Если ты бьёшься в припадке от асфиксии, целый прожитый день, когда имеешь власть над собственной жизнью, кажется бесконечно длинным. Но знаешь – там, за его гранью, когда грядёт ночь и наступит новый рассвет, всё останется позади. Эта сраная мифическая уверенность в том, что у тебя есть выбор, – в первую очередь. Этот день, который взял, чтобы поставить жизнь на паузу и поразмыслить, – он словно другими цветами раскрашен был. Наверное, перед смертью всегда так – вкусы и запахи острее, поцелуи слаще, а крики наслаждения женщины, за которую убить готов, громче. Только мне это всё не нужно было. Я и так жить начал только когда рядом Тоня появилась. Мне и без того кайфово рядом с ней было так, как никогда и ни с кем до этого. Только не учёл я одного – та жизнь, в которой существовал, когда меня всё устраивало, теперь послать к чертям хочется. Совсем недавно, когда за меня всё решали, мне это даже нравилось, сейчас же только злило. Чертовски. До одури, когда начинал прокручивать в голове те варианты, на которые бы никогда и ни за что не решился до этого. Побарабанив пальцами по рулю, я потянулся, взял с торпеды лежащую на ней пачку Marlboro и прикурил. Никогда не любил эту марку – слишком острым был вкус, слишком обжигало нёбо дымом, когда затягивался. А сейчас вот потянуло. Знал, что Ленка дома, но не решался пойти переговорить с собственной женой. Потому что ни черта не понимал в происходящем. Тоне, по понятным причинам, я ничего говорить не стал. Ни о визите Ларина, ни о том, что этот старый гондон вернул мне бабло. Этот разговор ничего бы не решил, только запутал бы всё ещё сильнее. И так или иначе, счёт шёл если не на часы, то на дни. Рано или поздно Ларин должен был проявиться, и тогда мне придётся действовать. Я мысленно накидал несколько вариантов развития событий. От необходимости слинять из России-матушки, хотя бы на время, до кардинальных мер, о которых сейчас старался не думать. А ещё пытался понять, что – или кто – стоял за решением отца моей жены. Если и она была в этом замешана, я собирался это выяснить. Выйдя из машины, нажал на брелоке кнопку, и въездные ворота мягко открылись, пропуская меня на территорию сада, окружающего наш дом. Поправочка – уже не наш, потому как возвращаться я сюда не собирался. Лена обнаруживается сидящей на шезлонге возле бассейна. Читает журнал, пьёт коктейль, будто бы эта её реальность – всё, что ей нужно. Поднимает голову, окидывает меня равнодушным взглядом. – А… блудный муж вернулся. А на губах улыбка появляется, то ли насмешливая, то ли презрительная. Впрочем, мне насрать. – Ага, наблудился, теперь вот побеседовать хочу. Устраиваюсь на соседнем шезлонге, окидываю жену взглядом. Абсолютные, идеальные красота и ухоженность. Стерильные до тошноты. Раньше прям пёрся от такого – когда вся, как куколка, сейчас поморщиться хочется. – М… Может, адвоката моего позвать? Лена вскидывает бровь, продолжая читать журнал, скулы сводит с силой – вижу, как они ходят под фарфоровой кожей. – Чтобы он – что? Поведал мне, как мы хреново жили? – Мы хреново жили, Горский? Не выдерживает и отбрасывает журнал. На глазах превращается в фурию, а мне только это и нужно. Всяко лучше, чем беседовать с куклой, у которой чуть что – «позвоню адвокату». – Хреново, Лен. Без любви когда – хреново. – Пф! Она запрокидывает голову и начинает истерично хохотать, за чем наблюдаю с вежливым интересом. Пусть потешится. Похохочет, истерику устроит, пару пощёчин мне влепит. Знаю – потом рыдать будет, потому что дурёхой всегда была, готовой на всё ради того, чтобы мне приятно сделать и рядом удержать. А сейчас пора осознать, что это всё. Конец. – Это ты сейчас… понял? – Отирает слёзы рукой. Зло, и в голосе тоже злость сквозит. – Когда она с тобой е*аться стала? Что ты в ней нашёл, Горский? Нет, мне правда интересно. Она вскакивает с шезлонга, хватает со столика сигарету, подкуривает трясущимися руками. – Я же понимаю, что тебе она надоест. Всё понимаю. И что кинешь её скоро, как ненужную вещь. Только не пойму одного – ты чего на ней так зациклился сейчас? – И не поймёшь. – А ты объясни. – Зачем? Если это не твоего ума дело. Сигарета выпадает из тонких пальцев, смотрю на Лену и понять не могу, чего ожидать от неё. Только по лицу пытаюсь прочесть, в какую сторону в разговоре мне дальше двигаться. Этот истеричный словесный понос со стороны жены меня мало трогает. Перебесится и найдёт себе кого-нибудь другого. Которого так же будет типа хотеть, типа любить и типа интересоваться его жизнью. Сейчас важно другое узнать – насколько всё серьёзно в словах Ларина. – Кир… – Что? – Кирчик… – Садится возле моих ног, обхватывает их руками и начинает тереться о них, будто кошка. – Ну у нас же всё так хорошо было. Ну правда. Ты сейчас уже не думаешь об этом, но вспомни… Как нам было круто. И в постели, и вне её. Я же на всё готова была. И до сих пор готова! Никогда не видел такого лихорадочного блеска в глазах – ни у одного человека. Это даже пугает – такая одержимость. Мной. Б*я, кажется, я что-то упустил, и всё гораздо серьёзнее, чем мне казалось. – Я же могу сейчас сделать вид, что ничего не случилось. Веришь? Я смогу. А ты когда натрахаешься там, ты ко мне вернёшься. Хорошо? – И отца своего попросишь нас с Тоней не трогать? |