Онлайн книга «Дни Солнца»
|
– Одним выстрелом двух зайцев… – Нет. Если второй заяц – комитет, если ты об этом, то нет. Роженицы после площади поджали хвосты, но они уже и так были сбоку припека. – Мятеж?.. – И это тоже. Но и справки, как ты сам говоришь, никуда не делись. – Выходит, Даниилом… верней, Иваном она страховала не цесаревича, а случай, если эти справки всплывут? – Да. И теперь именно такой случай. – Вы о чем? – Иван умер позавчера. Андрей почувствовал, как что-то ледяное возникает под ложечкой, расходится по груди. – Как? – Пока неизвестно. Но – морфин. Смертельная доза. Сам. – А что не ясно? – Ампулы были в ординаторской, в сейфе. И сейф не отпирался накануне ни днем ни ночью. – Если ампулы оттуда, значит, отпирался. – А если судить по журналу учета, по пломбам, по сигналам с камер – нет. – Да как такое возможно? – Вот и спроси у своей… подопечной. – Что? – Перед смертью он был у нее. – Но не она же дала ампулы? – Нет, конечно. – Так откуда они? Советник снял очки и водрузил обратно. – А откуда у идиота след от электрошокера, если никто к нему близко не подходил? Андрей встряхнул плечами, будто хотел сбросить что-то стеснявшее, давившее его. В зале стоял гомон, сдабриваемый то смехом, то телефонным треньканьем. Пахло свечами, жареным мясом. В несколько присестов, заодно с перевязью, он снял плащ и сложил его на скамье. – Я вот одного не пойму. После моей встречи с Шабером вы должны бы упечь меня… А вы говорите такое, что переплюнет двух Шаберов. – После твоей встречи с Шабером кое-что было. – Что? – Иван, та же прачечная… – Электрошокер. – Электрошокер, да. – Вы опять про мою подопечную? – Нет. Про тебя. – При чем тут я? – Хороший вопрос. От себя скажу: если бы я не понял, что то, что было после Шабера, не заставило тебя измениться, – не случилось бы и этого разговора. – Почему? – Потому что я еще помню твой сундук с пистолетиками. – Ну а это, господи, тут к чему? – А к тому, что сундук этот ты опять притащил на Факультет. Ты и не расставался с ним. Андрей примял плащ, чувствуя под складками бугор кобуры. – А если и до сих пор таскаю? – А вот это мы сейчас и проверим. – Да? Советник поерзал на скамье. – Что, по-твоему, было самым трудным в покушении? – Перевербовка снайпера, – сказал Андрей наобум. – Если внушить ему, во что сам веришь, – яд, липовое престолонаследие, – наобещать черт-те чего, думаю, ничего особенного. – И что тогда? – А то, что так намылило глаза, что на него и не смотрят, что считается чем-то как дважды два. – Фантом, что ли? – Молодец. – Почему? – Потому что цареубийцы не дают объявлений, а убедить нормального человека, что он уйдет живым из такого переплета, нельзя. Остается одно: открыться исполнителю. То есть искать самоубийцу. Но это такой народ: семь пятниц на неделе. Брать полного психа себе дороже. – И что остается? – А то, что и сделал твой батюшка. – Что? – Найти святого, юродивого. – В смысле? – В прямом смысле. Божьего дурачка. – И как же найти – дать объявление? – Шутки шутками, а через газеты всё и сошлось. Парень – бывший детдомовец – просил денег для больных сестры и матери, но давал счет приюта для собак. – Что-то не похоже на святого. – Нет, похоже. И твой отец сразу понял, что похоже… – Советник откашлялся. – У тридцатилетнего детины не было семьи. Дневал и ночевал в приюте. И всю семейную жизнь выдумывал себе. Ну, или семьей для него были те псины, такие же горемыки. Обработать такого не проблема. Даже по телефону с модулятором. – То есть вы прослушивали их… – Слушали, куда деваться. Андрей, делая вид, что глядит на часы, поддел рукав, пропустил под него пальцы и со всей силы сдавил предплечье. – Ведь я прослушал все… – Советник неуверенно уставился в стол. – Да. Все. И сперва все было как обычно. Но потом… Потом, скажем так, я понял, как втягиваюсь. Ведь твой отец не только соблазнял малого сего. Он соблазнял его после того, как соблазнил себя, когда сам начал верить в то, что обещал. Фантом верил ему, как ребенок. Именно – как дитя. Но это доверие не так невинно. Оно такой же залог предательства, как ложь. И как по-другому объяснить, что отец, когда говорит ему про закладку, путает номера домов? Вот так по-детски, ни с того ни с сего? Что делать? – В смысле? – удивился Андрей. – Если бы Фантом не нашел закладку, отец должен был перенести тайник. – Ну и перенес бы. – Да. И увидел, что боевые патроны стали холостыми. – Так вы подменили их? – Ты как с луны свалился. Встань на мое место – да хотя бы со своего не сходи – и скажи, как мы могли пустить к трибуне вооруженного человека? – И вы после этого считаете, что чем-то лучше его? – Ты не слушаешь. – Ну и что дальше? – А дальше я завел шарманку, позвонил Фантому и дал координаты закладки. И это… – На мгновенье лицо советника раздвинула плоская, страшная улыбка манекена. – Этот секретный фонд – самое чудовищное, что есть в архиве. А там есть много чего. Теперь без расшифровки не скажешь, где твой отец и где твой покорный слуга. – Угрызения совести? – усмехнулся Андрей. Советник достал портмоне, вытянул из него потрепанную карточку и положил на стол. – Про совесть у кого-нибудь еще спроси. Не знаю. Но вот что скажу за себя: предательство того, кто доверился тебе, – сильная штука. Убойная. Угрызениями не спасешься. Андрей взял фотографию. На передержанной и смазанной картинке мало что можно было различить. Из белесого, будто прошитого светом тумана выступало похожее на палаточную эстраду помещение с земляным полом и протянутой от стены к стене занавеской. Андрей заглянул на обратную сторону и отложил снимок. Карточка бог знает отчего навеяла его мечту о темной комнате. – Что это? |