– Эй-эй-эй! Ты куда? – я подбежал к новенькому фениксу, который очень странно себя вел: прислонился к стеклу лбом, будто его выдавить хочет, смотрит вдаль бесцветно, и как хочет окно открыть – пальцы по низу шарят. – Эй, Рабас. Да очнись ты!
– Шоко, – вымолвил устало. Протер глаза. Помотал головой. – Галлюцинации у меня?
– Похоже на то. У тебя реакция странная на заклятье какое? Ты куда направился?
– А что?
– Что – лица защиту включают. Вон, гляди, – и в этот момент как раз одно из каменных открыло глаз. А, рот открыло, рот. Отсюда покажется.
– А чего включают? – не врубался Рабас. Я пожал плечами.
– Вой близко подошел. Такое уже было. Сходи в медпункт, а? – Рабас кивнул на автомате и поплелся, чуть не падая. Перезанимался парень, что ль?
Вдалеке ворочались макушки деревьев: гнулись и исчезали без звука. Красота-а!
– Любуешься видами, Шоко?! – взорвалось вблизи.
– Почему б не полюбоваться? – Лира, как всегда громкая, когда хочет впечатлить, одета с иголочки, лицо раскраснелось. Мечтайте, мальчики, о такой, мечтайте.
Вдруг я заметил, что лица-то на ней как раз нет.
– Храм! – дышала она. – Он-он… он закрывается?!
– Ну да, и чего кричишь, – сказал я.
Когда студентам грозила опасность, лица всегда так работали: сначала раскрывали рты, медленно, будто завязая во времени, и издавали слабый тягучий зов, как колокольный. В этом году только обленились, не поют.
– Не надо! – Лира почему-то смотрела на действо с ужасом. Ум уже начал исчезать – это было видно по другим башням, они постепенно таяли за невидимой пленкой. Ни окон, ни дверей – только горы. Скоро и лица, убедившись, что работа выполнена, исчезнут вместе со всеми нами. Вот еще трое разинули рты. А девушка раскрыла рот от страха.
– Да чего ты? Успокойся. Лица залатают ту дыру в стене, на то они и…
– Здесь не все! – глаза фонарями и вытянула руку: – Там Крома! Снаружи!
Я осекся.
– Ты, наверняка, ошиблась, – произнес осипшим голосом.
– Нет! Она упала! Она случайно! Она, там… она же ничего не умеет!
– Ты успокойся, – погладил я девушку по плечу, хотя внутри нарастало обратное. Крома снаружи, когда лица уже начали работу. Мы еще целых три часа не сможем открыть изнутри Храм.
– Подождем. Всего три часа. Она же не глупая, спрячется, – всего-то надо быть поближе к Уму, где-нибудь под горным навесом, вой сюда не посмеет подойти.
У Лиры уже была истерика:
– Она к лесу пошла!!
Внутри все похолодело, аж до кончиков пальцев на ногах. Новичок, ничего не умеет, с непроснувшейся магией, не укрытый лицами, один – идет к лесу… О чем она думает? Кто ее укусил? Рабас?
– И… и там, – всхлипывая, тихо закончила Лира, – на ней нет куртки.
***
Лица начали исчезать. Сначала всё, что снизу, затем присоединились лбы. Последними растворились глаза, долго-долго висевшие на скалах. Даже полегчало, когда их не стало, – было очень жутко видеть только их.
Спина постепенно успокаивалась. Снег похрустывал под ногами, забиваясь в брюки. Я запоздало вспомнила, что забыла на земле очки, когда упала. Валяются они сейчас где-то в снегу, поломанные. Потом придется новые доставать. Но это все потом. Я проваливалась в сугробы через каждые десять шагов, руки к холоду уже привыкли. Лицо уже приятно щипало. А по телу разливалось спокойствие… Чувствовала ли я себя так хоть раз за последний год?
Лес – далекий лес, пушащийся ветвистыми лапами, – медленно приближался. Именно так, а не я приближалась к нему. Это было странное ощущение: сколько бы я ни моргала – он то далеко, то сделать до него всего шаг. Всему виной, вероятно, бесцветное магическое поле, по которому разливались волны, как в каком-нибудь море. Как я вошла в это поле, я не поняла… Я не видела уплотнения воздуха, деревья по-прежнему качались, как птицы, не решающиеся взять с рук крошки; просто сделав очередной шаг, я обернулась – а Ум уже далеко позади. Я стояла среди крепких березовых и осиновых стволов. Воздух изменился. Я вдохнула полной грудью – здесь было спокойнее. Тихо, несмотря на пустячковый щебет где-то в глубине. Слегка ветрено. Может, потому и дышалось легче.
Я шла вперед, будто меня что-то туда вело. Глазела по сторонам. Вроде все такое одинаковое должно быть… Но мне так не казалось. Дубы, березы, осины: они все были разные, места были разные, и дело даже не в том, как наклонялись друг к другу те или иные ветви, как гнулись под зимним мехом кроны. Здесь каждое дерево отличалось от своего соседа… Я видела, что вон та береза приютила на себе сороку. А вон та осина – она будто дышала, и я слышала ее дыхание, как слышала пение птиц. А вот молодое деревце – всего лишь деревце, каких полно в любом лесу.
Дальше все гуще, все разнообразнее. Вот уже начались сосенки. Вокруг деревья большие, но почему-то мне кажется, что там впереди они еще выше…
***
Я потянулась, отклеивая спину от дуба, и протерла глаза холодными пальцами. Я заснула? Сколько я проспала? Смешно: я и забыла, как это хорошо, находиться среди снега, чувствуя, как мороз оплетает тебя мягкими, белыми пальцами. Тело никогда не мерзло – внутри я сохраняла температуру, нужную для функционирования. Наверное, теперь она все ближе к человеческой.
Я поморгала, привыкая к яркой белизне, которой не требовалось много солнца, чтобы быть такой. Оглянулась, сообразив… что я не знаю, где нахожусь. Везде были одни деревья, я не видела вдалеке, ни над макушками шпили университета. Я сюда… как-то дошла? Как? Почему? Я зачем-то вышла из Храма? В голове не было ни одной подходящей случаю мысли, только, помню, что я увидела Лиринетту, она выглядела такой уставшей, а потом… что произошло потом?
Вдруг я поняла, что здесь очень тихо. Ни одной птицы, ни одного звука от мелких зверей. Сверху приносит редкие хлопья слепленных друг с дружкой снежинок. Из-за этого кажется, будто и снег куда-то пропал…
И тут по лесу пронеслась мелкая рябь. Легонько затряслись многочисленные ветви, роняя белые пушинки на землю. Всего лишь чуть-чуть, деревья все так же стояли одетые. И вот пришла следующая волна, совсем скоро и сильнее. Я почувствовала, как затрясло от нее руки. А потом, через три секунды – мощная, оглушающая – принесла близкий рев.
Страшный!
Я выбралась из-под засыпавшего меня с дерева снега. Что это? Рев здесь?! Как? Он же был где-то… Я не успела додумать «где» – новый толчок. Теперь еще и земля. Я вскочила и рванула – куда-нибудь, до нового удара. И вот он сам – земля уехала. Я прокатилась частично на боку, на ноги – и бежать. Бежать, бежать…
