Онлайн книга «Фрактал Мороса»
|
– Да, но убит он. А вы, двое взрослых, вполне себе живы и здоровы, – Вадим Андреевич задумчиво улыбался. – Простите, что мы живы. – Евгения Игоревна, вы иронизируете, а дело на второй взгляд выглядит иначе, чем на первый: есть весьма неблагонадежный молодой человек литовского происхождения. Родители его странным образом исчезли, заполучил квартиру в Москве, хотя до семнадцати лет жил в Каунасе. Образования нет, официальной работы нет, есть только сомнительный приработок. Склонен к правонарушениям. И вот, на его глазах, прямо над ним, когда он спал, зарезал себя ребенок. Да, ребенок с отклонениями… Евгения Игоревна, сумасшедшие – вены режут, в сердце пытаются себе нож вогнать, но не в горло снизу. Я вам это честно, без обиняков. Виталий Морос зарезал его. Я знаю. Может, вы любите его, может, вам жалко. «Вот сука…», – мелькнуло у Женечки. – Но Виталий Морос опасный человек. – Он не опасный. Проверено. – Не шутите, Евгения Игоревна. Лучше расскажите, как дело было. «Чертов Порфирий Петрович» 78. – Так и было, как я говорю. – Мне эксперты сообщили еще несколько вещей, которые вашу версию не подтверждают. Подумайте, повспоминайте. Хотя я уверен, вы все прекрасно помните. Завтра приходите к пятнадцати часам. Всего доброго. – До свидания. Женя не поехала вечером к Ликасу. Густой бордовый ликер блестел в круглой коньячной рюмке, когда она стояла у окна на кухне. «Я его не сдам. Пусть знает и этот доморощенный Порфирий Петрович, и этот паршивый литовец, что я никого не сдаю, что я не из таких простых, которые стучат или сливаются». Мерзкое пьяное злорадство, присущее обычно женщинам, охватило ее. «Я над схваткой. Я над вами. Как я решу, так и будет. И решаю здесь я. Захочу – буду молчать. Захочу – сдам литовца, захочу – не сдам. Захочу – буду ходить к следователю и тянуть время и злить его. И ничего он не сделает. Здесь я решаю, как будет». Она чувствовала себя на развилке. Но именно в те моменты, когда жизнь приводит на развилку, чувствуешь власть, как это ни странно… * * * Евгения Игоревна, мы с вами третий раз уже встречаемся, и, поскольку времени на добрые милые беседы не осталось и ласковые аргументы кончились, давайте мы с вами сделаем эту встречу последней. – Давайте. – Обрисуйте еще раз комнату. – Комната, двадцать квадратных метров. Заставленная мебелью. – Заходите. Что слева? – Слева кровать, напротив двери – окно, справа – шкаф и телевизор. – Слева кровать… Смотрим на нее. Кто из вас где лежал? – Я – ближе к окну, Виталий Морос – ближе к двери. – Итак, вы – левша, Виталий Морос – правша. Руслан Гордеенко – левша. – Толку-то с того? Хоть бы мы все трое были амбидекстры 79. Может, так оно и есть. – Хорошо. Напишите свое имя правой рукой. Ладно… Не тратьте время. Так вот, больной мальчик, которого вы побеспокоили в пустой коммунальной квартире, идет убивать – все равно кого – или пугать… – Может быть… – В левой руке нож. Правой он мог бы размахнуться на открытом пространстве. Левой – нет. Там стена, шкаф, огромный цветок в горшке нависает прямо над кроватью. Поэтому он скорее подкрадывается, чем бросается, чтобы зарезать сходу. Виталий Морос лежит ближе к нападающему, чем вы. И он привык к тому, что нападающий – правша. Он протягивает руку по диагонали, чтобы перехватить нож, когда видит лезвие, но понимает, что ошибся, ведет руку слева направо. Хватает Руслана Гордеенко за руку с внутренней стороны запястья. На руке остались следы. Второй эксперт в морге это отметил. Следы через рукав слабые. Тем не менее они есть. И я докажу, что так оно все и было. – Зачем? – Для порядка. – Прекрасно. – Прекрасно… А затем Виталий Морос развернул эту руку вправо и вверх, причем убивает не одним резким ударом, а ведет нож поперек горла – перерезает артерию. Мальчик, если бы делал это сам, тут же остановился, почувствовав боль. Согласны? – Нет. – Ваши аргументы? – Сумасшедший мальчик. Он не вел себя по вашим правилам. – А это не правила. Это заключение экспертизы. Я уже распорядился задержать Виталия Мороса. Просто хотел удостовериться, что вы не сообщите новых обстоятельств. – Это я убила мальчика. – Точно? – Точно. – И как же? – Как вы сейчас описали. На месте Виталия в тот момент лежала я. – Тогда вас проводят. И в этот самый момент, когда она сделала выбор на развилке, ее власть закончилась. Просто не сразу приходит понимание того, что ты больше не властвуешь. Да и власть была всего лишь умозрительная. «Ли, неделю бессонных ночей мне стоило это решение. Ум говорит одно, а сердце – другое. Против сердца ничего не могу сделать. Не вижу будущего, наших детей, ничего. И все-таки я буду с тобой, V». Эту записку Ликас получил от ее адвоката. Именно ее я держала в руках, когда только начала перебирать бумаги в коробке Мороса – Там нет никакой экспертизы, никаких зацепок, ничего нет! Только понт сплошной у нового следователя, и все! Суд присяжных оправдает однозначно. Можно к бабке не ходить, – утверждал адвокат. И Ликас тогда был уверен, что из этой истории можно вырулить. * * * – Что случилось с Женей? – Она заявила, что убила мальчика. – Но ведь это не так? – в тоне Юргиса не было сомнений. – Не так, – Ликас откинулся на спинку стула. – Зачем? – Дурочка она… Адвокат сказал, что это все чушь. Откажется от своих слов, и ее оправдают, потому что никаких доказательств нет. – Женщины эти… безумные. Что Таня, что Женя. – Юргис, я хотел бы встретиться с Таней. Можешь дать ее номер? – Думаешь, ее папа-дипломат сольет тебе Кальтербладского? – Да. – Эх ты… – Давай уже. – Пиши, – Юргис продиктовал. – Может, мне Женю навестить в СИЗО? – Нет, тебя не пустят. Если хочешь поддержать – напиши. Письма можно каждый день отправлять. – Давай прямо сейчас напишу, чтобы ты видел. |