Онлайн книга «Лето потерянных писем»
|
В последнее время люди спрашивают меня о моей матери с таким же безразличием, что и остальные незнакомцы. «Чем занимается твоя мать? Откуда родом твои родители?» И каждый раз я разрываюсь, продумывая ответ. Изложить им те ничтожные подробности, которые я помню, притворившись, что они растянуты во времени, словно действительной хроники событий не существовало? Я почти всегда говорю людям неправду. Люди, которые догадываются об истине, прекрасно понимают, что лучше не спрашивать. Часто мне хочется описать твою мать, но я не дура: я осознаю, что она не моя мать. Но ее я хотя бы помню. Но порой я до сих пор на нее злюсь. Почему она не сделала больше? По закону в комнате не должно находиться больше двух детей, но в доме в Нью-Йорке и в «Золотых дверях» у нас были десятки комнат. Неужели она не могла принять дюжину детей? Ты в курсе, что мы по-прежнему не общаемся? Я полагала, она оттает. Иногда я скучаю по ней так сильно, что мне больно. Ты в порядке? Ответ пришел почти сразу же: В порядке. От унижения у меня все скрутило внутри. Что ж. Так тебе и надо, зря только рассчитывала, что он наверняка захочет обсудить случившееся. Ладно. Разве что… Я задумалась, как часто хотелось, чтобы кто-то меня подтолкнул, когда я утверждала, что у меня все хорошо, как я отделывалась общими фразами. Например, когда мы ссорились с мамой, я поднималась к себе и говорила ей не идти за мной, хотя сама плакала и ждала, когда она заглянет ко мне в комнату. Даже тогда я хотела, чтобы она зашла ко мне поскорее. Конечно, Ной не я. И все же. Может ли человек действительно быть в порядке? К черту все. Зачем разбивать свою гордость о непробиваемую стену чужой спеси один раз, когда можно сделать это дважды? Ты разговаривал со своим папой? Да. Как прошло? Могло быть и лучше. Ему не понравилось, что я роюсь в грязном белье. Ты тут не виноват. Это все твои бабушка с дедушкой. Я привел тебя на ужин, зная, что может произойти. Вообще-то я сама настояла. И все же это я тебя позвал. Я мог все предотвратить. Именно поэтому мне и не хотелось, чтобы ты копалась в этом деле. Я выпрямилась и долго смотрела на его последнее сообщение с пылающими щеками. Какого черта? Несколько часов назад он говорил, что я не сделала ничего плохого, но теперь оказалась виноватой? Я попыталась напечатать ответ, но выходило глупо и неправильно. Поняла. Я отложила телефон и прошла по тесному дворику, чтобы зарыться лицом в лаванду. Лаванда же обладает успокаивающим свойством? Может, мне стоит тут поспать? Телефон снова завибрировал, и я схватила его. Я не это имел в виду. Конечно, не это. Бывало, я говорила маме слишком резкие слова, так что знаю, как они могут ранить, а Ной специально меня обидел. Хотела бы я уметь передавать текстом холодное безразличие. Но вместо того я просто ему не ответила. Зазвонил мой телефон, придя в движение на подлокотнике кресла. Господи боже. Зачем Ной звонит? Звонят только, если оповещают о смерти или о библиотечных счетах. Или, может, он тоже знал, что не стоит изводить себя молчанием. – Ого, телефонный звонок. – Не стоило на тебе срываться. – Все нормально. – Так-то лучше. Голосом гораздо легче передать презрение, чем с помощью эмоджи. – Нет, не нормально. Я сержусь на папу и деда и выместил злость на тебе. Но они давно привыкли срываться на людях, когда злятся. Я не хочу так делать. Я помолчала. – Думаю, это привычное поведение. – Тогда я научусь реагировать по-другому. – Как прошло у вас с папой? – Он просто разозлился. Ты в курсе. – На самом деле нет. Почему? – В основном, потому что я тебе рассказал. Папа же надеется, что я буду все на себе тянуть. Я прекрасно знаю, что у бабушки с дедушкой сейчас полно проблем и они расстроены по куче тупых причин. Поэтому мне лучше не вводить переменные. – Меня. – Да, – вздохнул Ной. – Извини. Мне не стоило выпрашивать у тебя приглашение. – Это ты извини. Я не должен был тебя винить. Я… сел в лужу. Я задумалась, не зная, как сформулировать свой вопрос. – Твоя семья всегда такая… дерганая? Твои отношения с папой и дедушкой кажутся… натянутыми. Ной тоже замолчал перед ответом, управляя словами, как туристами, осторожно пересекающими стремительный поток и шагающими с одного скользкого камня на другой. – Думаю, у нас слишком много обязательств. У папы – перед дедушкой, у меня перед – отцом. – Как, например, изучение бизнеса вместо ботаники. – Я обязан поступаться собственными желаниями ради семьи. Это было ясно с самого начала. И я ненавижу быть причиной их разочарования. – Ты не разочарование. – Да, разочарование, – отрешенным голосом сказал Ной. – Все нормально. Я привык. Понятия не имею, как он может думать о себе в таком негативном ключе. – Ты отличник. Ты поступил в Гарвард. Он невесело рассмеялся. – Да, и моя семья пожертвовала неприличную сумму. – Ной. – Я сжала в руке телефон, расстроившись за него. От малейшей критики со стороны мамы я плакала, а ведь она считала меня лучше всех. Как, должно быть, печалит критика со стороны родителя, не готового поддержать собственного ребенка. – Не суди себя так строго, ладно? Он помолчал. – Иногда я думаю, что стану таким же, как он. Как они оба. – Ты не обязан. Мы рождены не для того, чтобы повторять ошибки нашей семьи. – Думаешь? Разве нас не воспитывали похожими на них? – Но ты не твой папа и не твой дедушка. А я не моя мама и не моя бабушка. На нас повлияли и другие члены семьи, и другие события. Возможно, иногда фамильные черты нам перепадают, да. Но, заметив их, мы можем дать им верное направление. Ной молчал так долго, что мне пришлось спросить, слушает он. – Да. Просто задумался. Может, ты и права. – Я права. Ной… – Оказалось, легче говорить с ним, когда не приходилось смотреть в глаза. – Ты хороший человек. Он опять замолчал. – Я жалею, что сегодняшний вечер прошел именно так. |