Онлайн книга «Бойня»
|
– Послушайте, Ландон, охранник сказал что-то про “ауди”. Они якобы уже позаботились, как он выразился, о хозяине. Забыл сразу сказать. Ландон чуть его не ударил. Забыл… – Fuck you!!! – проревел он и выскочил из номера отеля в Арланде. Захлопнул дверь так, что мигнули лампочки в коридоре. Всю дорогу до Йиму он не отпускал педаль акселератора. Сто тридцать, сто сорок. Затормозил один раз, резко и посреди полосы – чуть не проскочил заправку. Спасибо реакции дальнобойщика – шедшая за ним фура чуть не превратила “ауди” в лепешку. Позаботились, сказал Стальберг. Ландон стоял в оцепенении и смотрел на зеленое кожаное кресло в кабинете Бремминга. На столе ничего нет, кроме… Журналы. Яркие журнальчики “Калле Анка”. Он поднял голову, поискал глазами: где-то должен быть люк на чердак. Не сразу вспомнил: кабинет, где он находится, – и есть чердак. Когда-то здесь была спальня, рассказал Клас. Жена называла ее “покои дворецкого”. После ее смерти Бремминг оборудовал тут кабинет, а спальню перенес вниз. Чем ближе к земле, тем я лучше сплю. Последний раз, когда он ее видел, Хелена сидела за кухонным столом. Заплетенные в толстую косу волосы, пластырь на голове. Сбежал по лестнице. Может, они прячутся в подвале? Но он уже там был. Он был везде. Осмотрел весь дом. Еще раз. Кухня. Ландон замер. Не мог заставить себя пошевелиться, даже забыл дышать. На столе лежит рисунок. Придя в себя, осторожно поднял лист плотной рисовальной бумаги. Выкрашенный красной фалунской краской дом с квадратными окнами. В одном сидит огромный кот с длиннющими усами, а в другом… а в другом две головы, обе намного меньше кошачьей. И внизу неуклюжая надпись ярко-розовым фломастером. ДОМА. Через полчаса он уже был на Каварё. На въезде в дом его приемного отца стояла чья-то черная “мазда”, но Ландон даже не остановился. Невольно задерживал дыхание, и время от времени приходилось делать судорожный, со всхлипом, вдох. На скорости влетел во двор, резко затормозил, выскочил из машины, кинулся было к дому, но остановился как вкопанный. Гардины задернуты, брусчатка перед крыльцом заросла травой так, что ее почти не видно. Газон не подстрижен. Неужели… И Хелена, и Молли были в доме Бремминга, Хелена еще не оправилась, и если они позаботились о Класе… Он медленно двинулся к входной двери. Почти без всякой надежды взялся за дверную ручку – и услышал странный шорох. Из-под крыльца вылез толстенный кот и уставился на него зелеными немигающими глазами. И в ту же секунду дверь с грохотом распахнулась. – Бананчик! – Молли летела ему навстречу, он еле успел ее подхватить. – Мама, Бананчик пришел! Ландон всхлипнул и заплакал. – Ты что? – испугалась Молли. – Мама, мам, иди скорей! Все та же белая мужская рубашка. Из-за слез он почти не различал ее лица. Хелена улыбнулась: – Долго же ты собирался… Молли уселась на ковер, скрестив ноги и обнимая все того же плюшевого кенгуру. – А мы тебя видели по ТВ. – Меня? Не может быть. – Не видели, а слышали, – поправила Хелена. – Этот американский журналист… он только о тебе и говорил. Ландон Томсон-Егер, произнесла она значительно, с карикатурным американским акцентом. – He is a real hero. – Надо позвонить ему и извиниться. – За что? – Так… послал его подальше. – Ландон вспомнил брошенное на прощанье ругательство и улыбнулся. – Ладно… забудем. Думаю, не обиделся. Хелена смотрела на него непонимающе. Молли покрутила пальцем у виска. – Вы оба ку-ку, – заключила она. – Пойду погуляю с Мастером. Молли исчезла. Ландон взглянул на Хелену. – До меня все еще не дошло. Вы здесь… Не понимаю. А Клас? Она опустила глаза. – За ним пришли. Клас услышал, как ревет скотовоз, и бросился из дома, дверь успел запереть. Старался увести их подальше… не знаю. Наверняка его схватили на дороге. Но в дом каратели не вошли. Клас рассчитал правильно: они отвлеклись на погоню. А потом… у них списки. Никто же не знал, что мы… что он не один в доме. На глазах Хелены выступили слезы. Ландон сжал ее руку. Его по-прежнему мучило чувство вины. – Представляю, как вам было страшно. – Я даже не успела ничего понять. Мы с Молли на всякий случай спрятались в гардеробе… как дети. Я в те минуты была ничуть не умнее восьмилетки. – Мне надо было быть рядом, – сказал он виновато. – Ты был там, где должен был быть. Где должен, а не где надо… И ты все это видел? Опять? Он молча кивнул. Наступило молчание. Ландон обвел глазами гостиную. Четыре лоскутных коврика прикрывают потертый дощатый пол. Все так же, как было, – и все по-другому. – Его взяли… Сверда. – Я слышал. – И что с ним будут делать? – Отвезут в Гаагу. Пусть там допытываются, что он творил и почему. – А остальные? – Не знаю… Вроде бы все, кто работал с этими… лагерями, предстанут перед судом. Но ведь не только они… все правительство соглашалось. – И народ… Повинуясь внезапному импульсу, он поцеловал ей руку. А может, это был и не импульс. Ему очень не хотелось продолжать этот разговор. Погладил по голове: – Вот видишь – и повязка уже не нужна. – Ты сбрил бороду. – А как рука? – По-разному. Но ничего, заживает. Хотя… машину вести было трудновато. Кстати, она стоит у тебя во дворе. Не хотела привлекать внимание. Не хотела, чтобы кто-то знал, что мы вернулись. – А-а… Эта черная “мазда”… – Пусть пока постоит. – А чья это машина? Кто тебе ее дал? – Улица дала. – Ты хочешь сказать… ты ее угнала?! Ответа на этот вопрос-обвинение не последовало, если не считать кривоватой улыбки. Ландон покачал головой – ну и ну… – Перестань… я же ее верну. – Само собой, само собой… А можешь и не возвращать. – Все равно нам скоро уезжать. Он вздрогнул. – Куда это вы собрались? – К Мирье. Папина сестра, она живет на Аланде [56]. Я смотрела все по ТВ и решила, что мне будет спокойнее на настоящем острове. |