Книга Пыль грез. Том 1, страница 132 – Стивен Эриксон

– Прекрати, – шикнула на нее Тавор.

– Слушаюсь. Прошу прощения, адъюнкт. – Лостара опустила руку и продолжила без интереса рассматривать диковинки. – Эти летерийцы поработили немало народов.

– Как и любая империя, капитан.

– Думаю, так же и в Колансе. Это ведь тоже империя?

– Не знаю, – ответила адъюнкт и добавила: – Но это и неважно.

– Почему?

Но адъюнкт была явно не настроена развивать мысль.

– Мою предшественницу – ее звали Лорн – убили на улице в Даруджистане. До этого она успела, насколько можно судить, выполнить все поставленные задачи. Обычный несчастный случай – попала в руки грабителей или что-то вроде того. Ее тело бросили в общую могилу с нищими.

– Прошу прощения, адъюнкт, но какая мораль в этой истории?

– Совпадает ли наше наследие с нашими желаниями, капитан? Наши достижения ничего не значат. Судьба не ведет счет прошлым победам, храбрым поступкам и проявлениям доблести.

– Едва ли, адъюнкт.

– И наоборот, нет никакого скорбного списка поражений, мгновений трусости и бесчестья. Воск мягок, прошлое тает и разглаживается, как будто его и не было вовсе. – Тавор на мгновение задержала загнанный взгляд на Лостаре, затем снова отвела его. – Она погибла на улице. Обыкновенная жертва нелепой случайности. Смерть, лишенная волшебства.

Лостара опустила глаза на меч, который Тавор носила на бедре.

– Так с любой смертью, какую ни возьми.

Адъюнкт кивнула.

– Воск тает. Полагаю, есть в этом некое утешение. Крохотная мера… свободы.

И это лучшее, Тавор, на что ты рассчитываешь? Нижние боги…

– Увы, Лорн не в состоянии оценить ценность своего наследия, если вы к этому клоните, адъюнкт. Возможно, в этом скрывается высшая милость.

– Иногда я думаю, что судьба и милость – это одно и то же.

При этих словах Лостару пробрал холод.

– Армия придет в себя, как только выдвинется в поход, – продолжала Тавор. – Я не просто так дала им ощутить хаос на грани анархии. Им и Кулакам Кенебу с Блистигом.

– Поняла, адъюнкт.

– В присутствии короля, капитан, будь добра не проявлять лишнего внимания к своему кинжалу.

– Как прикажете, адъюнкт.

Почти сразу же открылась внутренняя дверь, и в зал вошел король Тегол с канцлером.

– Примите мои искренние извинения, адъюнкт. Всему виной мой седа, впрочем, вам знать об этом не обязательно… – Весело усмехнувшись, он уселся в кресло. – С другой стороны, теперь вы знаете, и я не постесняюсь сказать, какое облегчение в связи с этим испытываю.

– Вы нас вызывали, ваше величество, – сказала адъюнкт.

– Вызывал? Ах да, конечно. Не беспокойтесь, ничего экстренного – по крайней мере, того, что касалось бы вас напрямую. Да и не в Летерасе, в общем. И не сейчас. Седа, соизвольте выйти!.. Адъюнкт Тавор, у нас для вас подарок. В знак глубочайшей признательности.

В приемной появилась и королева Джанат. Она встала сбоку от супруга, положив руку на спинку кресла.

Бугг подошел к Тавор и передал ей лакированную деревянную шкатулку.

В полной тишине Тавор открыла замок и приподняла крышку. В шкатулке лежал заточенный водой кинжал. Рукоять и «яблоко» были простыми, удобными, да и сам клинок, насколько могла разглядеть Лостара, ничем особым, кроме волнистой гравировки, не выделялся. Быстро изучив кинжал, адъюнкт посмотрела на короля.

– Благодарю, государь. Я буду хранить этот…

– Погодите, дайте-ка нам взглянуть. – Тегол поднялся с кресла и подошел. Поднял крышку, затем обратился к Буггу: – Седа, вы не могли выбрать нечто поприятнее? Представляю, как ужаснулся канцлер, увидев такое!

– Весьма ужаснулся, государь. Увы, седа был ограничен определенными рамками…

– Прошу прощения, – вмешалась адъюнкт, – верно ли я понимаю, что это оружие зачаровано? Боюсь, в моем присутствии эта тонкость не будет иметь значения.

Старик улыбнулся.

– Я сделал все, что в моих силах, Тавор из Дома Паранов. Когда положение покажется безвыходным, вспомни об этом оружии.

Адъюнкт почти отшатнулась. Лостара увидела, как последняя кровь отхлынула от ее лица.

– Положение – покажется – безвыходным? Седа…

– Вы услышали меня, адъюнкт, – произнес Бугг, не отводя взгляд. – Когда потребуется кровь. Когда без крови не обойтись. Во имя – и только во имя – выживания.

Тавор не находила, что ответить – Лостара не понимала почему. Если только адъюнкт не знает заранее, что за положение имеется в виду. Знает – и потому смертельно боится этого дара. Адъюнкт, поклонившись, снова закрыла шкатулку и сделала шаг назад.

Тегол хмуро посмотрел на Бугга. Затем вернулся в кресло.

– Желаю вам счастливого пути, адъюнкт. И вам, Лостара Йил. Не забывайте про Бриса Беддикта, у него много талантов. Гораздо больше, чем у меня, это уж точно…

Бугг кивнул.

Джанат похлопала его по плечу.

Тегол нахмурился сильнее.

– Когда будете пересекать королевство Болкандо, слушайте моего брата. Мы очень хорошо знакомы с соседями, так что его советы вам пригодятся.

– Благодарю, государь, – произнесла адъюнкт.

И вдруг настала пора прощаться.

Когда двери за малазанцами закрылись, Тегол посмотрел на Бугга.

– Выглядишь просто раздавленным.

– Не люблю прощаний, государь. В них всегда есть что-то… окончательное.

Джанат присела на скамейку у стены.

– Думаешь, малазанцев мы больше не увидим?

– Нет, – ответил Бугг, помолчав.

– А как же Брис? – спросил Тегол.

Бугг вскинул голову и собрался было ответить, но король жестом остановил его.

– Не надо. Я не должен был задавать этот вопрос. Прости, друг.

– Государь, ваш брат обладает неизведанными… глубинами. Стойкость, нерушимая преданность, честность и, как вам прекрасно известно, некое наследие, потенциал которого мне трудно измерить, но я уверен, что он огромен.

– Ты весьма осмотрительно подбираешь слова, – заметила Джанат.

– Это правда.

Тегол со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Как-то сумбурно все завершилось, не находите? Забавного мало, веселого еще меньше. Ты ведь знаешь, как я люблю скакать от одной благоглупости к другой. Мой последний жест на малазанской сцене должен был стать величайшим проявлением драмы, а вместо этого я будто пригоршню золы съел. Фу, мерзость.

– Может, вино смоет этот привкус? – предположил Бугг.