Книга Принц Николас, страница 53 – Эмма Чейз

– Или… я мог бы выручить тебя.

Она сводит брови на переносице.

– Выручить? Я не могу пользоваться твоей бритвой.

– Нет, конечно же, нет! Ты порежешь себя на куски. – Я провожу пальцем по тяжелому прямому лезвию. – Я, эм… Я могу побрить тебя.

Ее глаза темнеют, такими они становятся, когда она находится на краю, прямо перед тем, как кончить.

Оливия подходит ближе.

– Ты… хочешь это сделать?

Мой взгляд опускается вниз, скользя по каждому роскошному дюйму ее тела.

– О да.

– Хо-хорошо, – соглашается она, в воздухе висит напряжение.

Уголок моего рта приподнимается, пока я осторожно снимаю халат с ее плеч, открывая бледные округлые изгибы и мягкие аппетитные выпуклости. Затем подхватываю Оливию и усаживаю на туалетный столик.

От холодного мрамора она ахает, и мы оба смеемся. Она тянется за поцелуем, но я отстраняюсь.

– Ох, не сейчас. Я должен сосредоточить все свое внимание… – Я скольжу рукой по ее бедру и глажу между ног, – здесь.

Глаза Оливии закрываются от прикосновения, ее бедра поднимаются вверх к моей ладони. Все, что я хочу сделать, – это скользнуть пальцем в ее влажное тугое влагалище. Заставить ее хотеть мой член.

Но глубоко вдыхаю. Это будет труднее, чем я думал. Я облизываю свои губы, взбивая крем для бритья в теплую густую пену и чувствую, как ее глаза следят за каждым моим движением. Полощу полотенце для рук в теплой воде, затем отжимаю его и оборачиваю вокруг ее икр, чтобы нагреть и смягчить кожу.

А затем я провожу по ним кистью. Двигаю щетиной вверх по ее ноге, по выемкам скульптурной голени, оставляя след из белого крема. Мое дыхание размеренное, я пытаюсь успокоиться, когда тянусь за лезвием и провожу им по ее коже. Затем ополаскиваю его и снова повторяю медленные движения.

Закончив с икрами и коленями, перехожу к бедрам. Оливия тяжело дышит, когда щетина щекочет нежную кожу возле развилки ее ног. Когда бритва прослеживает этот же путь, не доходя до лобка, девушка стонет.

Все, что я хочу сделать, – это сдернуть полотенце со своих бедер и бесконечно трахать ее у раковины в ванной. Член чертовски возбужден, истекая смазкой, а каждый мускул в моем теле так сильно натянут, что это граничит с болью.

Лучшее я приберег напоследок. Ее сладкую, красивую киску. Я повторяю процесс – сначала теплое полотенце опускаю на ее лобок, нажимая на клитор, потому что… почему бы и нет?

Она начинает смещаться на туалетном столике, корчиться, но я ее предостерегаю:

– Оставайся на месте. Я прекращу это, если тебе не сидится.

Да, я дразню ее, насмехаюсь. Потому что черта с два я остановлюсь.

Оливия сжимает край стола, отчего костяшки ее пальцев белеют. Она смотрит на меня блестящими глазами, которые остекленели от безумной похоти.

Покрыв ее кремом, бросаю кисточку в раковину. Нажимаю бритвой на ее плоть в самом низу, возле пухлых, великолепных губок. И замираю, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Ты мне доверяешь?

Она кивает, почти лихорадочно. И я скольжу бритвой вверх, сбривая едва заметные волоски. Я двигаюсь по ее вульве, делая короткие, осторожные взмахи, будучи уверенным, что оставляю милый, мягкий пушок, который мне так нравится.

Когда я заканчиваю, то убираю бритву в сторону и хватаю еще теплые полотенца. Встаю на колени напротив нее, чтобы очистить ее кожу от любых остатков крема для бритья, а потом смотрю ей в глаза.

И вижу, что она наблюдает, как я наклоняюсь вперед и накрываю ее киску ртом.

– О да, да… – мурлычет она.

Я посасываю и лижу ее киску, как человек, который сошел с ума (и возможно, что так и есть).

Она такая блестящая, гладкая и горячая на моих губах. Я мог бы делать это с ней вечно.

Вот только вечность – очень долго для моего страдающего члена.

Я поднимаюсь, тяжело дыша, и срываю с себя полотенце. Сердце вырывается из моей груди. Приподнимаю колени Оливии, чтобы ее ноги оказались на столешнице. Как же чертовски она хороша!

Я беру свой большой член в руку и провожу головкой по ее вагине, подразнивая клитор.

Меня ничего не беспокоит, ни единой мысли о последствиях или ответственности. Потому что это Оливия – и это все меняет.

– Ты уверен? – спрашивает она.

Я перемещаю член к ее узкой, скользкой дырочке, чувствуя желание толкнуться жестко и глубоко.

– Да, да, уверен.

Оливия кивает, и я проникаю в нее.

Ее мышцы плотно сжимаются вокруг меня, крепко и нежно, заставляя меня громко стонать.

– Ох, боже…

Без презерватива – плоть к плоти – удивительно. Даже больше, чем удивительно. Плавное скольжение в тугое тепло приносит невероятное удовольствие. Я наблюдаю, как вхожу в нее, чувствуя каждый дюйм.

Это самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видел.

Оливия стонет… мы оба стонем.

И без малейшего сомнения я уверен, что мы очень, очень поздно приедем на вечеринку Генри.

* * *

Оливия

Мы настолько поздно покидаем дворец, что Николас звонит Бриджит и просит придержать для нас трап. Он уверяет, что мы все равно просто покатаемся по заливу, но я надеюсь, что Генри не обидится на нас за задержку.

Мне не стоило волноваться. Как только мы оказываемся на яхте, становится ясно, что Генри слишком пьян, чтобы заметить что-либо или беспокоиться.

Он небрежно обнимает нас обоих, словно не видел неделю.

– Я чертовски рад, что вы пришли! – восклицает он, широко раскрывая руки. – Я обожаю эту лодку!

В глазах Николаса заметно беспокойство.

– Это вообще-то корабль, младший братец.

Генри закатывает глаза и спотыкается, чуть не упав.

– Тебе когда-нибудь надоест исправлять людей? Выпей уже!

И мы это делаем.

Я пыталась представить, как может выглядеть королевская яхта, но после всего увиденного в этой дикой поездке понимаю, что мое воображение слишком слабо.

На корабле есть любые роскошества. Это плавучий дворец и почти такой же большой. Гирлянды усеивают небо над палубой, некоторые гости (тоже пьяные, но не так сильно, как Генри) превращают ее в импровизированный танцпол. Они двигаются в такт музыке, которая раздается из колонок диджея у пульта. Играет Канье Уэст, отчего я смеюсь про себя, вспоминая наше первое с Николасом свидание.

Кажется, это было так давно. Так много всего произошло.

Так много всего… изменилось.

С напитками в руках мы с Николасом смешиваемся с толпой. Он знакомит меня со всевозможными аристократами: герцогом, бароном, леди и одной маркизой, что бы это ни значило.