Онлайн книга «Прикосновение полуночи»
– Это не одно и то же, – сказал Уолтерс. – Я только принцесса, а не королева. У меня нет абсолютной власти. Вы в том же положении: вы можете что-то пообещать, а глава полиции округа решит по-другому, и что тогда будет? Он покачал головой. – Ладно, поговорите с Поласки, но она будет нами не слишком довольна. – С чего бы ей отличаться от остальных? – Что? – не понял он. Я отмахнулась. – Не обращайте внимания, Уолтерс, я не в лучшей форме. – Если б я пережил два покушения за два дня, я бы тоже вышел из себя. Я подумала над его словами. Нет, меня заботила не возможность собственной гибели: я боялась, что убьют кого-то еще. Есть рациональное зерно в том, что президенту и членам его семьи не положено спать с агентами спецслужб, которые их охраняют. На руке Галена еще не высохла кровь. Слишком много крови. Слишком много всего случилось за такое короткое время. Пожатие руки Галена бросило меня в мелкую дрожь. Я поняла, что вот-вот сломаюсь. – Оставьте нас ненадолго, майор, пожалуйста. – Голос у меня подрагивал. Он начал было спорить, но, поглядев мне в лицо, просто кивнул и пошел обратно по коридору. Я держалась, пока он почти не скрылся из виду, а потом всхлипнула в первый раз и вцепилась в Галена, чувствуя, как соскальзывает гламор, как он ушел совсем. Я захлебывалась рыданиями, у меня началась гипервентиляция, дышать стало трудно, колени подгибались. Гален сел на пол, прислонившись спиной к стене, и дал мне обхватить себя ногами за пояс, дал прильнуть к нему так крепко, как я только могла. Он гладил меня по голове и повторял: – Все хорошо, все хорошо. – Дыши медленно и глубоко, Мередит, – сказал Холод, опускаясь на колени рядом с нами. – Нужно выровнять дыхание, или ты упадешь в обморок. Я сражалась с бессловесным, визжащим ужасом. Я пыталась вдохнуть и не могла. Гален гладил меня по волосам и врал: – Все в порядке, мы целы, я цел, все хорошо. Вранье, все вранье! Мое тело кричало: "Не могу дышать, не могу дышать, не могу дышать!" Холод сжал мое лицо ладонями так крепко, что было почти больно. Заставил меня поглядеть на него. – Мередит! Он поцеловал меня. Может, просто чтобы заставить замолчать, а может, ничего другого не пришло ему в голову. Вороны королевы обучены обращению с оружием, бою, военной стратегии, даже политике. Женские истерики в списке не значились. Его губы накрыли мой рот, и я попыталась оттолкнуть Холода. Мне не хватало воздуха. Я вывернулась из рук Галена и полоснула Холода ногтями. Он дохнул мне прямо в рот ледяным ветром, и я замерла на месте. Мое тело просто застыло. Наверное, даже кровь в жилах остановилась. Секунда пустоты, молчания, неподвижности, холода. Словно бросок в ледяную воду. Шок остановил истерику, все остановил – на миг. Холод оторвался от моих губ, и дыхание вернулось ко мне – глубочайшим, до рези в груди вдохом. Я вдохнула несколько раз подряд, до боли глубоко, пока он держал мое лицо и смотрел мне в глаза, словно пытаясь отыскать в них меня. В его глазах снова возник заснеженный пейзаж, и мне казалось, будто я падаю, падаю вперед, в глаза Холода. Он моргнул, и ощущение пропало, но я решила, что когда-нибудь выясню, что произойдет, если я буду вглядываться в эти снежные глаза подольше. Но только не сейчас. – Принцесса, – произнес женский голос, – прошу прощения, что помешала... Я вытерла слезы рукой, и это не слишком помогло, потому что мне удалось только еще больше вымазаться в крови Галена. Наверное, я, когда повернулась к доктору Поласки, была похожа черт знает на что. Она задохнулась на полуслове, из чего я точно поняла, как выгляжу. Полицейских медэкспертов не так-то просто испугать своим внешним видом. – Майор Уолтерс рассказал мне немного о том, что с вами случилось. – Она покачала головой, сняла очки и вытерла лоб тыльной стороной ладони. – Нам не хотелось бы, чтобы широкая общественность узнала о внутренних делах фейри, – сказал Холод. – Я не проговорюсь. – Она посмотрела на меня, и у нее на лице я разглядела едва ли не жалость. – Вы сможете поговорить со мной, принцесса? Я глубоко вдохнула, дыхание было еще неровным. Голос прозвучал хрипло, и мне пришлось откашляться, но наконец я выговорила: – Я слушаю, доктор. Стражи отступили, чтобы она могла подойти поближе. Я так и сидела верхом на Галене, и если эта интимная поза ей не понравилась, то она никак этого не показала. Я осталась сидеть, потому что по-прежнему хотела сжимать Галена так крепко, как только могла. Это было почти как цепляться за него, но не так, чтобы всем было видно, что я в него вцепилась. Гален обнимал меня за талию. Поласки присела рядом с нами, чтобы глаза были на одном уровне. – Мне нужно кое-что узнать, и спросить я могу только у вас, но я могу выдать самими вопросами, кто меня интересует больше всего. – Понятно, – сказала я. Она снова надела очки и качнула головой. – Не думаю, что вы поняли. Уолтерс сказал мне, что суда над преступником не будет. Вы станете его пытать или просто убьете. Это правда? – Да, – ответила я. Она подождала, надеялась, что я продолжу. Потом улыбнулась и сказала: – Ни один человек не ограничился бы таким ответом. Он почувствовал бы желание оправдаться, что отнимает у кого-то жизнь. Он так много всякого почувствовал бы... – Она посмотрела на меня из-под длинных ресниц. – Но вы чувствуете не так, как мы. – Дело не в происхождении, доктор. Не важно, что я фейри, а вы человек. Дело в культурных различиях. Я выросла в мире, где пытка – обычное наказание для преступника, а когда необходимо – применяется казнь, нечасто, но без проволочек. Мы не откладываем казнь лет на двадцать, дожидаясь, пока мерзавец найдет законный способ увильнуть от наказания. – Я много страшного видела в жизни, принцесса, и спала бы спокойней, если бы кое-кто уснул навеки. – Она вздохнула. – Мне нужно ваше слово, что вы не казните того, о ком я вынуждена сказать. – Я не могу пообещать это, не солгав. – Тогда что казни не будет до тех пор, пока я не обработаю собранные улики. Я посмотрела на Холода и стоящего с ним рядом Мистраля. – Как вы думаете, я могу это пообещать без страха нарушить клятву? – Полагаю, королева учтет твое слово чести и не захочет оскорбить человеческую полицию. – Мне нужно твердое "да", – сказала я. |