Онлайн книга «Вечерняя звезда»
|
– Жрецы? Это отдельная каста, самая закрытая. У них своя магия, исключительно наследственная. У вас на родине разве иначе? – Иначе. – На его удивленный взгляд я поспешила добавить: – Помягче. Начнем с того, что у нас нет дворян. – А баронесса, сударь, тоже маг? – Тётушка? Нет. Но она чудесная! Мы с братом её обожаем. В юности тётушку выдали замуж за ужасного человека, много старше и с жестоким нравом. На второй год семейной жизни он разбился, упав с лошади, а она вышла за его младшего брата – полную противоположность старшему. Они счастливы в браке. После смерти родителей для нас с Тэлвором Шонты стали единственной семьёй. Знаете, баронесса очень добра, хотя и выглядит суровой. – Я уже поняла. Она – мой единственный друг во дворце. – Она там вообще единственный друг. – А дворецкий короля? – Он всецело предан государю. Не доносчик, насколько мне известно, но, когда ты ставишь чьи-нибудь интересы выше любых, в том числе собственных, сложно быть другом. Кому бы то ни было. Скоро мне пришлось лично столкнуться с самым верным слугой его величества. Я работала в зимнем саду, когда мимо распахнутых окон пролетел человек. Он упал в куст сирени и не двигался, но никто не заметил его падения. Я бросилась к дверям, из которых навстречу мне вышел Ноальд Дэвор – высокий величественный мужчина в чёрном, с длинными, изрядно поседевшими волосами, завязанными бархатной лентой. И с короткой бородкой. Он легко перехватил меня сильной рукой. – Вы ещё не закончили свою работу, сударыня, – голос у него был глубоким и неожиданно мягким, как у театрального актёра старой школы. – Но там… – я указала на окно. – Кровельщик упал с крыши. Бывает. Вас это не касается. Я похолодела от страха: «Господи, он знает! Точно знает». С трудом успокоилась и продолжила восстанавливать пальмы. Встретившись с Мелвином, попросила: – Расскажите о Ноальде. – Он из древнего рода. Дэворы служили королям Ордэса ещё при прошлой династии, а нынешней уже больше пятисот лет. Ноальд – виконт. – У него есть семья? – Он женился в молодости по взаимной любви. Я видел портрет его супруги, она была красавицей. Рано умерла, говорили, от заклятья. Вроде бы какая-то древняя наследственная месть. Детей они не прижили. Давным-давно после очередной войны земли Дэворов по мирному договору отошли Тисарду. Прапрадед его величества выделил им кое-что из королевских наделов, но кое-что – это гораздо меньше, чем было раньше. К тому же Ноальд – младший сын, ему осталась только служба. – Но дворецкий – странный выбор! – Магических способностей у Ноальда нет, как нет и склонности к военному делу, хотя по долгу крови он воевал и был награжден за храбрость. В молодости он пробовал себя в юриспруденции, однако с его характером этот путь ему заказан. – А какой у Ноальда характер? – Самый неудачный для судьи – у него непреодолимая тяга к справедливости. – Да уж, действительно. – Когда государю было восемь, Ноальд спас его жизнь: вытащил из-под копыт взбесившегося жеребца, мальчик чудом не пострадал. С тех пор они не расставались. И у нас, сударыня, должность королевского дворецкого всегда занимали люди благородного происхождения. А у вас? – Точно так же, сударь. Точно так же. * * * Наутро меня перевели в королевский охотничий лес. – Что мне делать в лесу? Заклинать осины? – недоумевала я. – Там попадаются одичавшие сливы и яблони, – пояснил прилизанный чиновник средних лет, на лице которого, казалось, застыл вечный испуг. Наши лошади мелко трусили рядом. – Когда-то на месте леса были сады, но прадед его величества выкупил землю у подданных, дабы расширить охотничьи угодья. Его величество любит на привале сорвать яблочко. Это разнообразит отдых, вы согласны? – Разумеется! Яблок ему мало. Самодур, честное слово! Через полчаса мы прибыли, мой провожатый откланялся. Доведя очередную яблоню до кондиций конкурса садовых товариществ, я отправилась размять ноги в ожидании нового задания. И услышала короткий крик. Кричала женщина. Я вышла на полянку, окружённую кустами молодого орешника. Она лежала с арбалетным болтом ровно в сердце: не там, куда умирающие по прихоти режиссеров героини прижимают руки, а там, куда его положил Творец, – практически посередине груди. Да тут кроме Бэллы есть любители пострелять в людей! Вокруг стояла тишина, не слышалось топота коней или охотничьих рожков, воплей, ничего. Лепестки ведьмы я с собой не взяла, поэтому… – Потерпи, миленькая, – зачем-то прошептала я девушке, прежде чем укусить изнутри свою многострадальную щёку. Миленькая не могла ничего слышать: она была мертва. Через полминуты (я за них едва не поседела!) болт сам вылез из раны, девушка задышала и уставилась на меня как безумная. – Беги отсюда быстрее. И переоденься! Та вскочила и рванула, не до конца понимая, что с ней случилось, но, видимо, под действием инстинкта и привычки подчиняться приказам: одета она была как прислуга. Болт я закинула подальше. – Что вы делаете, госпожа магичка? – чиновник с удивлением наблюдал, как я колдую над орешником. – Я же говорил: яблони и сливы. – Ну… Вдруг его величеству захочется орехов… * * * Ещё два дня прошли спокойно. Я опять лечила деревья зимнего сада. На третий день мне велели заняться кадками в эркере коридора, где я ещё ни разу не бывала. Дворец поражал размерами. – Они чуть живы, – бросила я удивительно вертлявому при своей тучности маркизу Дори, снова нервно приплясывающему вокруг меня. Он, похоже, вообще не мог стоять спокойно. Любопытно, валерьянка тут у них есть? – Нужна вода. Много воды. И земли подсыпать. Граф закатил глаза. – А магией, сударыня, не обойтись? Вы же магичка! Для чего вас нанимали?! – взвизгнул он. – Да ради бога. Но либо всё завянет через пару часов, либо мимо будет опасно ходить: ваши цветочки начнут вытягивать воду из обитателей дворца. – Ах! Его «Ах!» было не междометием, а полноценным абзацем, содержащим презрение к такой никчемной безродной лентяйке, как я, сожаление о собственной тяжкой доле и готовность принять её в силу долга и обстоятельств. Потом он прекратил приплясывать, замер (всё-таки может!), весь вытянулся, как суррикат, в сторону коридора, откуда до нас докатился каскад восклицаний: – Его величество! – Его величество Виктор Третий! – Государь! – Низкий реверанс, сударыня! – Маркиз от рвения едва не лопался. – Низкий. Ещё ниже. |