Онлайн книга «Понаехали!»
|
Подле стояли мужики, кто с топором, кто с мечом, а кто вовсе с дрекольем. Глядели хмуро, недоверчиво. - До ярмароки пойдем, а там уже недалече, - сказал Фрол, и Матвей кивнул, соглашаясь. А после осенил себя знамением. - Как-нибудь, авось и сладится… Колокола гудели. Тоненько, навзрыдно, плакала какая-то баба, и у Никаноры слезы к горлу подступили, но она сдержалась, позволила себя усадить меж двух девиц, одинаковых столь, что казались отражениями друг друга. - Что тут вовсе… - Не знаю, - Фрол покачал головой. – Но что бы ни случилось, а у ведьмы нам всяко поспокойнее будет… чай, не откажет. И Никанора понадеялась, что не откажет. Было… тревожно. Кто-то свистнул, и лошаденка бодро приняла с места. Заскрипели колеса тележные, и плакавшая баба стихла. А одна из девиц пихнула Никанору локтем в бок и поинтересовалась: - Будешь? А после, ответа не дожидаясь, насыпала на юбки, крупных тыквенных семечек. - Спасибо, - тихо сказала Никанора. Стася… Стася слышала, как меняется мир, будто треснула, хрустнула старая шкура, того и гляди поползет. Но ощущение это было где-то там, на периферии сознания. - Он не человек, - сказала она царице, которая, кажется, и сама ощущала неладное, если никак не могла успокоиться. Она расхаживала по зале вдоль окон, за которыми собиралась тьма. И вроде бы солнышкое еще высоко. А тьма собиралась. На небе. Облаками. Тучами. Густым дымным покровом. Опасностью, которая подбиралась. - Я не знаю, кто он, но не человек. И он на других воздействует, - Стася говорила, цепляясь за слова, тогда как вся её суть требовала действия. Ходил за царицею, ступая след в след, зверь её. Бес сидел на постели. И девочка, обнявши его, гладила уши. А Бес терпел. …почему Антошки еще нет? За ним послали… не совсем за ним, но Стася почему-то была уверена, что Антошка не отдаст подопечных постороннему. И пусть сам он медлителен, но ведь все одно должен был бы прибыть. - Боярыни будто паутиной покрыты, - сказала Стася. - А я? – царица все-таки остановилась. - На вас я ничего не вижу, но… Зверь заворчал. - Идем, - царица подняла полы тяжелого платья. - Куда? - К нему. Спросим. Я… устала прятаться. И гадать, когда же погибну… и если он здесь, то не сам явился. Кто-то его привел. Кто-то ведь привел… Она подхватила юбки. - Погодите, - Стася с трудом успевала за царицей. – Это не совсем разумно. Я не знаю, кто он и вообще. Он может оказаться сильной тварью. И что мы будем делать? А то ведьма-то она ведьма, но какая-то дефективная. - Тогда, - глаза царицы нехорошо блеснули. – Тогда и посмотрим… чему меня папенька научил. И венец драгоценный вспыхнул вдруг белым пламенем. А зверь зарычал. И Бес зарычал. И… …Никита никогда не мечтал о подвигах. Да и стоило ему переступить порог, как он тотчас пожалел о своей глупости. Иначе ведь, чем глупостью, его упрямое желание погибнуть не назовешь. Надо было… …спуститься. Сбежать. Кликнуть стражу… вернуться… правда, он подозревал, что вернувшись, ничего-то не найдет, такого, что можно страже предъявить. Да и вовсе объявят умалишенным, запрут… …но вот так. - Человек, - тварь стояла над столом, из которого, пробивая столешницу, поднимались тончайшие трубки. Механизм, сотворенный из этих трубок, колб и огромного чана, прикрытого стеклянным куполом, походил на тот, виденный Никитой в лаборатории. Правда, нынешний был куда сложнее. И… …силой от него тянуло. Сила текла по сосудам, смешиваясь в крохотных колбачках, питая друг друга, меняясь и насыщая раствор. Медленно сжималось и разжималось подобие сердца, сделанное из кожаных мешков и опутанное медными струнами. Они-то и давили, и разжимались, и снова сжимались, толкая волшебную жидкость… Куда? - Что это? – от удивления Никита забыл, зачем пришел. Ненадолго. Правда, вспомнил, когда Амвросий Ульянович пошевелился. Тонкие пальцы его оттолкнулись от стола, оставив на этом столе вмятины. А Никита… …огненных мечей в лаборатории тоже не было. Оно и понятно. Чего им тут делать? Но хоть бы кочергу какую. Кочерги тоже не наблюдалось. - Любопытный человек, - Амвросий Ульянович разглядывал гостя без страха, с каким-то сугубо научным интересом, который заставлял Никиту подобраться. И… Черныша он на руки взял. А тот оскалился и зашипел. - С-существо держ-ж-ши крепче, - лицо твари дрогнуло и показалось, что еще немного и выглянет из-под человеческого то самое, истинное, которое тварь прятала. - Держу. Что это? И… кто ты есть? - Арахнид, - Амвросий Ульянович склонил голову и изогнулся всем телом, а когда распрямился, Никита с трудом сдержал крик отвращения, ибо то, что предстало его глазам, не имело право существовать. – Не бойся, человек. Я тебя не убью. Еще рано. - Спасибо. Вдохновляет. - Пожалуйста. Круглая голова, кожа с которой поползла, оплыла грязными складками, а в них открылись черные бусины глаз. Многих глаз. Одни были крупнее, а другие и вовсе походили на мелкие ягодки, прилипшие к серой коже. Пасть расширилась. И в ней шевелилось что-то черное, волосатое. Мог бы, Никита и сам зашипел бы. Но он заставил себя смотреть. - Не боиш-шь-ся? - Боюсь. - Но не беж-ж-ишь-с. - Да поздно уже бегать, - сказал Никита вполне искренне. – Но от объяснений не откажусь… - Ты пришел с-сюда… - Воевать. Да только воин из меня на редкость дерьмовый. Признание далось легко, и Никита погладил шерсть кота. - Люди нерациональны, - покачала головой тварь, и показалось, что голова эта вот-вот возьмет и перевернется вверх ногами. – Эмоциональны. Сильны. Сладки. Вкусные. - Ты людоед? - Я арахнид. Слышал? - Нет. - Вы утратили знания. Но пускай… мы живем на острове Ара, который благословен был хозяйкой всего сущего. Остров невелик. Еды мало. Нас… не все выживают. Мне повезло. Я нашел человека, которому был нужен. Я был мал и слаб. Теперь я велик и силен. |