Онлайн книга «Понаехали!»
|
Стася почувствовала, как её наполняет и переполняет сила, и что силы этой, горячей, солнечной, словно собранной с раскаленных камней, столько, что она, Стася, способна совершить, если не чудо, то почти. И совершить захотелось. А потому она собрала силу, всю, которая была, и пожелала: - Пусть все будет хорошо, - а потом подумала и уточнила. – У всех… Потом подумала и еще уточнила: - У Зорянки… пусть она вернется. И зверь снова станет человеком, если это возможно. Или покой обретет. Пусть проклятье исчезнет, а Радожский женится на той, которую любит. Пусть… царица тоже будет счастлива. И Баська с Маланькой найдут женихов, только хороших. Пусть… О ногу потерлось что-то теплое. И котики. Как она могла про котиков забыть? Пусть… пусть котики найдут себе хозяев. Или хозяева котиков? Главное, чтобы взаимно. Силы было много. А потом она взяла и закончилась, что было несколько обидно, но Стася обиду пережила. Она моргнула, приходя в себя. И огляделась. Палаты царские нисколько не переменились. Вот сидит в резном креслице царица, откинувшись на спинку, глаза закрыв. Сидит и улыбается мечтательно. Вот улыбается зверь, растянувшийся перед креслом. Вот лежит у ног царицы тело женщины, которая тоже улыбается. Вот… Беззвучно отворилась дверь, впуская еще одну гостью. Не одну. Просто держались они так, что вторая казалась тенью первой. И почему-то подумалось, что это неспроста. Да и сами гостьи не производили впечатление людей, явившихся с миром. - Ведьма, - сказала первая, переступив порог. Вот что Стасю удивило, так не смуглое лицо с нехарактерно восточными чертами, не волос темный, остриженный коротко, но мужской наряд вошедшей. И подумалось, что, верно, Стася совсем уже освоилась в этом мире, если чужое платье вызывает раздражение. - Ведьма, - согласилась Стася, разглядывая женщину. Не молода. Не стара. Такая вот… никакая. И черты лица острые резкие, а вот поди ж ты, складываются будто в маску. Заурчал Бес, и женщина положила руку на пояс. На поясе, что характерно, нашлось место ножнам, из которых выглядывали черные рукояти, и свернутому в круг хлысту. - Уходи, ведьма, - сказала женщина, буравя Стасю взглядом. – Это не твоя война. - А чья? - Тех, кто дал слово и не сдержал его. - Плохо, - Стася гладила Беса и думала, что уйти-то следует, что эта вот, да и вторая, они медлить не станут. И клинки у них, и плети, и еще какая-то дрянь, которая ощущалась этаким клубком тьмы. Женщина склонила голову. - Моя госпожа не желает лишних жертв. - Думаете? - Она возьмет лишь то, что принадлежит по праву ей и детям её. - А государыню… - Она лишняя. - И царевичи? - Не все, - поморщилась охотница. – Но так должно. Уходи, ведьма. - Извините, - Стася поднялась. – Я не могу. Так уж получилось… я против крови. - Что ж, - гостья удивленной не выглядела. И вскинула руку. Стася и руку эту видела, тонкую да гибкую, словно лоза, и пальцы, что раскрылись, выпуская черноту. И… - Спасибо, - она раскрыла ладони, выставив их, будто бы уперлись они в незримую стену. – Но нет… обойдусь. И чернота разбилась, потекла по этой стене. Деготь? Похоже. Прежде чем Стася сумела сообразить, на что, собственно говоря, оно похоже, в стену полетел нож, брошенный второй девицей, что выступила из тени, но отражением первой быть не перестала. Разве что к разговорам она вовсе предрасположена не было. Клинок… Увяз в стене. - Ведьма, - сказали обе охотницы как-то вот… неодобрительно. А Стася плечами пожала: мол, и вправду ведьма. Но что уж тут поделаешь. Не повезло. - Госпожа все одно сильнее… - Уррм, - заворчал Бес, прижимаясь к полу. Стена выдержала и удар хлыста, который, кажется был зачарован, если выбил искры. Странно это все. Но Стася старалась не думать о странностях, сосредоточившись на этой вот созданной стене, которая, может, и являлась плодом её, Стасиного, воображения, но зато работающим. А значит… - Отдай, - девица зашипела и выгнула спину. Неестественно так выгнула, будто в спине этой костей вовсе не было. Руки её удлинились, шея… шея тоже удлилинась, а вот голова осталась прежней. - Мерзость какая, - сказала Стася Бесу, и тот заурчал, соглашаясь, что мерзость и есть, а после прыжком вскочил на колени спящей царицы и, безо всякого пиетета впился зубами в руку. И тут же перекатился, полоснул когтями по морде Зверя, и его пробуждая. Зверь взвыл. Царица охнула. Села. Оглянулась и… к чести её сразу сообразила, что происходит что-то не то. Вскакивать не стала, но лишь пальцами щелкнула, и в тварь полетели огненные шары, от которых та, впрочем, увернулась с изрядной ловкостью. Конечности существа удлинились, локти и колени вывернулись в обратную сторону, а на пальцах появились весьма острого вида когти. - Уррм-ряу! – воинственно возопил Бес, который к этаким метаморфозам привычен не был. - Мряу, - передразнила его тварь и меленько захихикала. – Мои будете… все мои будете… сладенькие, тепленькие… уж я-то кровушки напьюсь… пойдут клочки да по закоулочкам. Зверь вскочил и рев его, отраженный стенами залы, заставил эти стены задрожать. Впрочем, тварь не испугалась. Голос её становился то выше и громче, отчего стеклышки в окнах дребезжать начинали, то падал почти до шепота. В стену впился еще один клинок. А Стася подумала, что стоять-то можно долго, но что-то подсказывало, что идея эта не из лучших. Надо… надо что-то сделать. А что? - Мру-а-яу! – Бес спрыгнул с кресла. А царица постаралась попасть в тварь очередным шаром, но та просто перекувыркнулась в воздухе, чтобы в следующее мгновенье взлететь по стене к самому потолку. Удар хлыста выбил искры. И Стася почувствовала, что еще немного и стена рассыплется. Кажется, не одной ей такая мысль в голову пришла, если охотница оскалилась, а тварь залопотала: - Кровушка-кровушка, потечет красная, потечет сладкая… да на земь. Смертушка идет… Она оторвала руку от стены и щелкнула когтями. Звук вышел премерзейшим. На него-то царица вновь огнем отозвалась. - Смирись, - сказала та, другая, что еще оставалась человеком. – Прими свою судьбу. Всем легче станет. |