Онлайн книга «Детектив для уютной осени»
|
Он приставил голову богдыхану, придержал, сильно нажимая, отпустил и полюбовался своей работой. Голова села крепко. – Давай завтракать. Или ты в астрале? Мура оглянулась и сказала про богдыхана: – Господи, еще и голову приделал! Что он тебе покоя не дает?! – Посмотри, он как новый. Нет, даже лучше нового!.. Мура подошла к столу, откинула с подноса салфетку и потянула носом. – Ничего не чувствую, – пожаловалась она. – Когда не пахнет, есть неинтересно. – Придется поесть, – тоном собственной бабушки сказал Василий Васильевич. Он налил себе кофе – большую кружку, – Муре заварил чаю, разболтал в нем полбанки малинового варенья и принялся за яичницу. Мура ковыряла ложкой золотистую пшенную кашу. – Что у нас есть, – начал Василий Васильевич. – Первое, труп. Ванюшка свалился с маяка. Все двери в доме были заперты, следовательно, кто-то видел, как он вышел, и дверь за ним закрыл. Но никто не признается. Мура посмотрела на него и кивнула. – Второе. На верхней площадке маяка ты нашла фонарь. Ванюшка шел с фонарем, следовательно, к походу готовился. Друг Саня уверен, что Ванюшка просто рисковый пацан, любит шалости и в этот раз тоже шалил, но неудачно. Фонарь Саниным выводам противоречит. – Согласна. – Третье – у Кристины пропал изумруд. Двери у нас никто не запирает, кроме меня, изумруд мог взять кто угодно. Или она сама его потеряла. – Нет, – перебила Мура, отхлебывая чай из варенья. – Не потеряла. – Откуда ты знаешь? А, от Канта с Бесселем, да? Ну хорошо, пусть его украли, а не потеряла. Вокруг изумруда какая-то непонятная возня. Лючия сразу сказала, что это не драгоценный камень, а подделка, Бессель сказал, что мы должны его найти, еще я слышал разговоры в коридоре, тоже про камень. Кто там мог разговаривать, я так и не понял. – Мало ли кто, – туманно заметила Мура. – Но их интересовал изумруд, – повысил голос Василий Васильевич. – Четвертое – Саня и Кристина куда-то провалились. Куда, непонятно. Или она все же сама спрятала перстень, или Саня его украл и решил уехать от греха подальше. – В том, что он столкнул друга, ты его не подозреваешь? – Нет, – сказал Василий Васильевич твердо. – Хотя я думал об этом. Смотри: если Ванюшка собирался ночью на маяк, значит, вряд ли он был сильно пьян. Он даже фонарь приготовил, дошел и по лестнице влез! То есть до положения риз он явно не набрался. Выпили они порядочно, мягко говоря. Виктор Захарович вел учет выпитого. Значит, налегал один Саня. К ночи он на ногах не стоял, кое-как добрался до отведенной ему комнаты и там упал замертво. Утром мы все его видели в столовой. Такое похмелье не сыграешь!.. Мура внимательно слушала, жевала кашу. – Пятое – вот эта штука, – Меркурьев показал на богдыхана, который ласково улыбался глазами-щелками. – Кто и зачем положил его тебе в кровать? – Чтобы мы выяснили, кто убил Ванюшку, – быстро ответила Мура. – Это как раз ясно. – То есть здесь, в доме, есть некто знающий, кто Ваню убил, и жаждущий разоблачения злодея, да? Тогда кто это?.. Дальше. Лючия ведет себя странно. Она с кем-то встречается в лесу. Кстати сказать, завтра должна опять встретиться. – Откуда ты знаешь? – Я подсматривал, – признался Василий Васильевич. – И подслушивал. Она сказала про перстень – подделка, хотя даже мне очевидно, что в нем очень дорогой камень. – Я прочитала про изумруды, – сообщила Мура. – Оказывается, чем он крупнее, тем в нем больше примесей. Больших камней чистой воды встречается так мало, что они ценятся дороже бриллиантов. – Вот видишь. Непонятно, почему Лючия так сказала. – Может, не рассмотрела? – Все может быть, – то ли согласился, то ли не согласился Василий Васильевич. – За Лючией наблюдает Стас. Зачем он это делает, я тоже не знаю. – С чего ты взял? Меркурьев доел яичницу, одним глотком допил кофе и сразу же налил себе еще. – Она ушла к развалинам охотничьего домика одна, едва от него отвязалась. В лесу встречалась с незнакомцем, я их видел. Потом я пошел через лес, дал крюка, вышел на пляж и столкнулся со Стасом. Он спрашивал, не собираюсь ли я приударить за Лючией. Если собираюсь, то он переключится на кого-нибудь еще, чтобы времени не терять. – Ты собираешься за ней приударить? – Нет пока. Еще Стас говорил, что не ходит в лес, но на одежде у него были репьи, а на сапогах семечки травы. То есть на пляж он тоже вышел из леса!.. – Может, он ее приревновал и следил за ней! – предположила Мура. – Не может. Если бы ревновал, он не стал бы мне втирать, что ему все равно, за кем ухаживать. – Наверное, ты прав. – И еще книга «Философия Канта», – добавил Меркурьев. – Она всегда открыта на пятьдесят седьмой странице. Там сказано, что философ никогда не испытывал ни сильных страстей, ни сильных страданий. Когда бы я ни появился в вестибюле, она всегда открыта на этой странице!.. Это не ты развлекаешься? И уставился ей в лицо ястребиным взглядом, чтобы распознать, когда она станет морочить ему голову. Мурино лицо зашевелилось, задвигался кончик носа, и она громко, от души чихнула. – Будь здорова, – пожелал Василий Васильевич. Она кивнула. – Мне нужно поговорить с Емельяном Ивановичем, – сказала она как будто виновато. – Я думала, думала и ничего не придумала. О какой девушке говорил твой Бессель? – Это твой Бессель! Они все исключительно твои приятели, не мои! – Я допью чай и схожу к нему. Если он… если он в доме. – А они тебя не предупреждают, когда перемещаются туда-сюда между мирами и вселенными? – Вася! – Плохо, – заключил он. – Девушек у нас в избытке. Ты сама, Кристина, Лючия и Софья. Выбирай на вкус. Из вас пропала пока только одна Кристина, но искать ее мы не должны. Ты так говоришь. – Не должны, она сама объявится. Но тогда кого искать?.. Они съели и выпили все, что им принесли, Мура натянула теплую длинную кофту с какими-то висюльками и бахромой. Странным образом кофта подчеркивала и обозначала ее формы, и Василий Васильевич засмотрелся. – Ты что? – спросила она и вдруг покраснела. Он подумал, что потусторонние силы, должно быть, читают его мысли, Муре они моментально становятся известны, и покраснел тоже. – Я совсем не об этом подумал, – пробормотал он в полнейшей растерянности. – Я думал о колебаниях мембраны. Бессель описывал как раз колебания мембраны. Они очень отличаются от колебаний струн. Во время его речи Мура одобрительно кивала. Конечно, он думал о мембранах, а вовсе не о колебаниях ее бюста!.. |