Онлайн книга «Ильич»
|
— Извините, — выдавил из себя Серый. — Я вчера… Я там не был. Я по другому делу. — Да? — недоверчиво смерив Серого настороженным взглядом, хозяйка квартиры на мгновение задержалась на логотипе «Адидас» на груди у Серого, но все же посторонилась, кивнула на одёжную полку. — Тапочки там. Проходите, молодой человек. Челло лежал на кровати, укрытый белой простыней до подбородка. Пегая борода торчала в потолок, словно взрыв посреди заснеженного поля. Серый вошёл, прикрыл дверь. В комнате пахло похмельем и аптекой. У стены напротив кровати стоял книжный шкаф, письменный стол и стереосистема «Грюндиг» с вертушкой и кассетником-декой. Рядом на полке тускло поблёскивал хромом и никелем катушечный магнитофон «Олимп». — Ого! — сказал Серый. — МПК ноль-ноль-пятый?? — Пиво принёс? — сипло спросил Челло. — Что? — не понял Серый. — А, пиво… Не. Где я его возьму? — Короче, так. A limine [28] идём в «Глисту», — Челло закашлялся, отдышался и заговорил бодрее. На Серого он всё так же не смотрел. — Деньги у тебя есть? — Есть, — с непонятной злостью кивнул Серый. — На жопе шерсть. И двадцать штук долга. На самом деле денег у него было полно — Флинтовскую тысячу долларов он разменял ещё утром в «эксчейндже» у базара. — Оно и ad meliorem [29], — Челло откинул простыню, сел, и оказалось, что он одет в зелёный с красными вставками тренировочный костюм из эластика. — Я тебе не буду должен. А деньги… чува-ак, деньги — не проблема. Пошли! Он порывисто поднялся, шагнул к двери, приоткрыл её и прислушался. С кухни доносился шум воды и звон посуды. Челло повернул к Серому мятое, желтоватое лицо и приложил палец к губам — тихо, мол. Они на цыпочках прокрались в тёмную прихожую, обулись; Челло накинул плащ, взял зонт, сунул его подмышку и принялся осторожно открывать замок. Тот долго поскрипывал, и, наконец, предательски щёлкнул. — Алёша? — тут же раздался с кухни встревоженный голос и шум воды стих. — Extra omnes! [30] — прошипел Челло, распахивая входную дверь. Серый рванул в подъезд, Челло заковылял за ним. Они ссыпались по лестнице, словно школьники, сбежавшие с урока, а вслед им летело горестное: — Алёша! А покушать? У тебя же диета… * * * «Пивной павильон № 3», в народе именуемый «Глиста», располагался в двух кварталах от дома Челло, у площади, за большую клумбу в центре прозванной «Квадратка», и отделяющей район «Речпорт» от Кировского района. «Глиста» представлял собой одноэтажный домик, стыдливо спрятавшийся за декоративной стенкой, выложенной разноцветной мозаикой, изображавшей разбушевавшуюся водную стихию и славных советских речников, железной рукой укрощавших её раз и навсегда. Стихия представлялась авторам панно как некие сине-голубые волны с завихрениями, но «гладко было на бумаге», а на деле получилась длинная бледно-голубая змееобразная линия, опоясывающая бравых речников. Наверное, люди с высокохудожественным вкусом придумали бы какое-то другое, более изящное сравнение, но средневолжские пролетарии из ремонтных мастерских Речного порта вкусом были не отягощены, они что видели, о том и пели. Так павильон на веки вечные стал сперва «Синей глистой», а потом просто «Глистой». Здесь всегда толклись какие-то пошарпанные личности, здесь всегда было неуютно, всегда плохо пахло, а редкие тополя за павильоном, под которыми завсегдатаи справляли малую нужду, в любое время года сорили на головы страждущих опохмела буро-жёлтой листвой. Всю дорогу до «Глисты» Челло еле плелся, то и дело хватаясь за руку Серого и шлёпая синюшными губами. Со стороны казалось, что он пытается откусить что-то, маячившее перед ним и невидимое более никому. Последние метры до обшарпанной двери «Глисты» Челло буквально пробежал и ввалился внутрь, шаря перед собой руками, точно слепой. Серый вошёл следом, задержал дыхание — о мощный духан внутри пивнушки можно было ушибиться — и огляделся. За столиками-поганками переминались с десяток синяков. Со стены на них сурово глядел плакатные рожи советских времён, поверху шёл лозунг: «Трезвость — норма жизни!». Плакат был достопримечательностью «Глисты», его не снимали уже лет десять. Углы засидели мухи, понизу плакат весь был густо покрыт всякими весёлыми с точки зрения завсегдатаев пивнушки надписями типа: «Пейте пиво пенное — морда будет охрененная!» За стойкой глыбилась мощная женщина неопределённого возраста, чувашка Кашкарова, носившая монументальную кличку «Маршал Жуков». Она была в «Глисте» царицей и богиней, её слушались, с нею считались. Серый направился к мокрой стойке, на которой высились два пивных крана. Челло уже висел там, опираясь на край. — Товарищ маршал, — просипел он. — Мне парочку… А моему… юному… — Мне одну, — сказал Серый. — Пиво бугульминское, — басом сообщила «Маршал Жуков», выставляя на стойку поллитровые банки — кружек в «Глисте» не водилось уже года три. — Что воля, что неволя — все одно, — махнул рукой Челло. Жёлтая струя, мутная, как весенняя вода в ручье, ударила в банку, запенилась, заклокотала. Челло не дождался наполнения, обезьяньим рывком выхватил банку и жадно приник к ней, дёргая волосатым кадыком. — Ты чё творишь, падла? — беззлобно рявкнула «маршал Жуков», ловко двигая полными руками. Она подставила под струю следующую банку, зыркнула на Серого. — Чё мнёшься? Триста семьдесят шесть с вас. Серый выложил на стойку мятые сотки, дождался, когда банки наполнятся, и понёс их к столику у окна, где уже обосновался Челло. Влив в себя поллитра пива, он мгновенно преобразился — с впалых щёк стекла могильная зелень, подёрнутые глицериновой плёнкой глаза заблестели, движения стали точными и плавными. Серый поставил перед ним обе банки, поймал повеселевший взгляд. — Ну, полегчало? — Всегда поражаюсь этой метаморфозе, — усмехнулся Челло и полез за папиросами. — Как там в мультике? «Такая приятная гибкость в теле образовалась…» Серый усмехнулся, кивнул. Челло прикусил коричневыми зубами мундштук папиросы, чиркнул спичкой, прикурил и взялся за полную банку, над которой уже опала шапочка мыльной пены. — Ergo bibamus! [31] — провозгласил Челло, и держа дымящуюся папиросу на отлёте, по-гусарски опрокинул в себя пиво. Серый усмехнулся. — Слышь, ты это… притормози. А то нажрёшься сейчас, а у меня дела, я тебя домой не потащу. — Прочь сомнения! — вскричал Челлло. На него стали оборачиваться. — Все будет пучком. Ты сам-то почему не пьёшь? |