Онлайн книга «Страсти и скорби Жозефины Богарне»
|
Понедельник, 19 февраля, накрапывает дождик — Дяде не нравятся его уроки танцев, — сказал мне сегодня Уи-Уи. Бонапарт берет уроки танцев? — Тетя Каролина сказала, что он должен научиться, — объяснил Пети. — Что ж, конечно, — фальшиво улыбнулась я. Сколько раз я пыталась убедить Бонапарта научиться танцевать, но в ответ слышала только: «Нет, это невозможно! Даже не вспоминайте об этом!» А теперь он решил научиться — ради своей молодой жены. — И у него новый блестящий костюм, с высоким воротом, — Пети показал пальцами, насколько высок ворот. — Но он слишком тесный, — хихикая, добавил Уи-Уи. 20 февраля Утром меня огорчил парикмахер: — Простите, ваше величество, но… — Мсье Дюпла, вы делали мне прически более десяти лет! — Королева Каролина помогает императору обустраивать новое хозяйство, и она настаивает, чтобы я… Настаивает, чтобы отныне Дюпла — мой Дюпла! — стал парикмахером одной-единственной женщины: будущей императрицы Марии-Луизы. — Понимаю, — спокойно ответила я, но, признаться, внутри у меня все кипело. Одно дело потерять мужа и корону, и совсем другое — хорошего парикмахера. — И вы тоже, мсье Леруа? Как же я обойдусь без модельера? Это же я открыла Леруа! Я была его покровительницей, мы вместе создали новую моду… — Ваше величество, не сомневайтесь, что я предпочел бы создавать наряды для вас, — едва не плача, сказал он и в смущении прижал кисти с покрытыми лаком ногтями к нарумяненным щекам. — Однако… Без даты — Доктор Корвизар, пожалуйста, не говорите мне, что не сможете больше меня лечить. — Так-так, — задумчиво произнес он, считая мой пульс. Потом сел напротив меня, прижав большой палец к подбородку — готовился сообщить мне, что я умираю, я в этом не сомневалась. — Ваше величество, у вас сильно ослабло зрение, — заметил он. — Вы часто плачете? — Нет, — ответила я, смахивая слезы. Он улыбнулся. — Буду честен с вами. У вас серьезно пострадали нервы и, смею сказать, сердце. Я прижала руки к груди. Я умираю — так и знала! — А что у меня с сердцем? Доктор Корвизар — специалист по сердечным заболеваниям, он написал на эту тему ученый труд. Кого спросить об этом, как не его? — По-моему, оно разбито, — тихо сказал доктор, протягивая мне батистовый носовой платок. — Воды Экс-ле-Бен очень помогают от нервов, — посоветовал он, постукивая кончиком карандаша себе по щеке. — Хорошо бы поехать туда в июне — не слишком жарко, не слишком холодно… Говоря это, он уже сделал пометку у себя в календаре. — Но, доктор Корвизар, я никогда не бывала на этих водах! Экс-ле-Бен расположен на юго-востоке от Парижа, в горах на границе с Италией. — Совершенно верно, — закивал доктор. — И никаких воспоминаний! Пятница, 9 марта, очень поздно Фейерверки освещают вечернее небо. Еще один праздник, на который я не получила приглашения. Сегодня исполняется четырнадцать лет с тех пор, как мы с Бонапартом поженились. 12 марта Мой друг, надеюсь, Вы будете удовлетворены замком в Наварре. В нем Вы найдете еще одно доказательство того, что я желаю Вам лишь блага. Он расположен недалеко от деревни Эвре, примерно в тринадцати почтовых станциях от Парижа — в двадцати восьми лигах от него, если быть точным. Иоахим, который занимался этой покупкой, сообщает мне, что замок строил Мансар — тот же архитектор, что возвел Версаль. Замок Наварры славится своими садами. Вы можете поехать туда 25 марта и провести там весь апрель. До свидания, Н.
Понедельник, 12 марта, Мальмезон — Почему именно двадцать пятого марта? — спросила графиня д’Арберг, щурясь в календарь. — Ох… Дело в том, что двадцать седьмого во Францию должна прибыть архигерцогиня Мария-Луиза. 20 марта Только что уехала Гортензия. На свадьбу соберутся все короли и королевы Европы. — Где же остановятся все эти государи? — недоумевала Гортензия. Одни только Жером и Катрин прибыли со свитой более чем в тридцать человек. — Каждому потребуется кровать, мам, это невозможно! Я невольно вспоминаю трудности, возникшие передо мной и Шастули в декабре, когда мы пытались достойно разместить всех прибывших на празднование мира. Нельзя же расселить королей и королев куда попало. — Шастули могла бы помочь, — заметила я. — Мам, ты не знаешь? Папа отправил ее укладывать вещи. Он был в ярости от ее отказа остаться с ним. Мы с графиней д’Арберг переглянулись, и та улыбнулась. 24 марта Эжен и его красавица Августа наконец приехали (оба измотаны путешествием). Вскоре уедут к Бонапарту в Компень, а оттуда отправятся встречать молодую невесту. — Ты разве не поедешь в деревню, мам? — спросил Эжен. — Папа же подарил тебе замок. Разве там тебе не будет лучше? — Не беспокойся, — обняла я его. — Уезжаю завтра утром. Меня не будет здесь, когда она приедет в Париж. Четверг, 29 марта, замок в Наварре Вот он, мой замок, подарок Бонапарта. Мое, опасаюсь я, проклятие. Жители Эвре прозвали его «сковородкой». Уродливый куб со странным куполом, на котором, как предполагалось когда-то, должна стоять огромная статуя. Входишь в темный круглый зал — свет падает только из высоко расположенных узких бойниц в стенах. Со всех сторон — двери странных треугольных комнат. Кресло, в котором я сейчас сижу, как и вся здешняя мебель, старинное и неудобное. Пришлось придвинуть потрескавшийся дубовый стол к чадящему камину, потому что тут очень холодно. Нет такого окна, которое бы и открывалось, и закрывалось. Одни нельзя отворить, другие — закрыть: так распухла от сырости древесина рам. Здесь со мной мадемуазель Аврильо; она сидит, ссутулившись, у огня. Спальни маленькие, холодные, унылые. Каждый день мы сжигаем по пятнадцать телег дров и семь мешков угля, но все равно дрожим от холода. — Угодья здесь великолепны, — попыталась подбодрить меня мадемуазель Аврильо, будто читая мои мысли. — О да, — согласилась я, — если бы не болота и застойные лужи. 1 апреля, День дураков, замок в Наварре Сейчас, когда я пишу эти строки, Бонапарт и Мария-Луиза венчаются. У нас есть некоторые успехи в осушении болота. По-прежнему очень холодно и горько. Со здоровьем у меня неважно. |