Онлайн книга «Иностранец»
|
Я пробежался по протоколу допроса и понял, что следователь допустил ошибку при допросе. Аня и Лазарь поссорились перед тем, как Аня пропала, причем поссорились серьезно, до бросания дорогих телефонов в реку. А следователь – не спросил, что послужило причиной ссоры, насколько обоснованы были претензии. А зря. Я пробежал дело, нашел еще один протокол допроса Михалича – к томам уже была опись. Но и там – этот вопрос не поднимался. Плохо. Значит, после того, как Аня выкинула в реку трубу, проследить ее оказалось невозможно. А вот ее парня – опера отследили: он пошел в бар, там принял на грудь, потом вернулся домой. Десятого – он поехал на тренировочную базу Партизана и пробыл там весь день, на глазах десятков свидетелей. Могла ли она у него быть дома ночью? Могла. А трубки тогда зачем бросать? Камеры наблюдения дома, где снимал квартиру Лазарь – ничего не засекли. Знаете, сколько раз он пытался набрать ее десятого? Одиннадцать раз. Заметал следы? Бред. Почти наверняка – нет. Да и времени у него не было. Она явно умерла не в ночь на десятое, позже. Еще полистал. Протокол допроса тренера. Михалич появился на базе с запахом, получил замечание. Весь день нервничал, с тренировки ушел раньше. Так… Дальше пошли допросы. Подруга, с которой она снимала квартиру. Сокурсники. Ноль. Розыск так и не смог ответить на вопрос, где Аня провела весь день десятого. Господи, они проверяли все камеры в районе. И ничего. У меня были распечатки с ее телефона, я начал просматривать их, пытаясь выяснить закономерность и определить круг лиц, с которыми она общалась постоянно, и с которыми она перезванивалась время от времени. Списки я делал двумя столбиками. Потом я заметил еще кое-что. Просмотрел… так и есть. – Лука… иди сюда. … – Вот, посмотри. – Что? – Восьмое. Промежуток с тринадцати до семнадцати – ни одного звонка. – Ну и что? – Пятое. Примерно то же время – ни одного звонка. Точнее – только входящие. И автоматическая переадресация. – Ну и что? – Проверь дальше по списку. Лука пробежался по списку. – Ничего себе. – Два раза в неделю она выпадала из жизни на четыре – шесть часов. Что это значит? … – Закажи распечатки за весь последний год. Посмотрим, когда это началось. – Есть – Лука пометил в записной книжке. – У ее парня тоже закажи. Посмотрим, совпадет или нет. Лука посмотрел на меня с уважением – Где протокол вскрытия? Лука замялся – Что такое? – Я тоже посмотрел, его в деле нет. П…ц – Дело об убийстве, а протокол вскрытия не подшит в дело?! Нормально. Выясни, где он. Пусть принесут. … Когда Лука пошел искать протокол вскрытия, я продолжил читать дело уже в одиночку и думать. Дело скверное. Сейчас – все полицейские во всех странах потеряли оперативное чутье, потому что все носят мобильные – заказал распечатку с мобильного, и крути от этого. Но если мобильный ничего не дает, как в этом случае – расследование сразу упирается в тупик, потому что ничего больше не умеем и не знаем. Дело отправляется в висяки. В данном случае, все усугублялось еще и тем, что убитая не имела никакого отношения к криминальной среде, и потому агентура помочь ничем не могла. Тем не менее, сербы продолжили выжимать все, что можно из баз данных телефонных компаний. Они заказали справку о том, какие сотовые были в одном и том же месте с сотовым Ани Никич, перед тем как она выкинула его в воду. Из полученного списка отобрали тех, кто до тридцати и начали вызывать на допросы. Это было проблемно, потому что до половины – оказались иностранцами. Белград притягивает дешевый, студенческий туризм, а набережная Дуная – известное тусовочное место. Просматривая протоколы допросов, я понял, откуда взялись слухи. Сразу трое свидетелей показали, что видели Аню Никич в ночь с девятого на десятое на дискотеке «Кнез» в компании какого-то мужчины лет тридцати, причем двое определили его как итальянца, а один – как албанца. Я выписал имена свидетелей, отметив, что как итальянца его определили немцы, а как албанца – сербка. Все правильно – немцы с албанцами мало общаются. Если не считать, конечно, орудующих в Берлине банд. Если считать разбой формой общения – то конечно, общаются, есть… Попытка определить неизвестного по базе телефонов – успехом не увенчалась. Ни один не подходил. То есть, напрашивался невеселый вывод – телефон был или записан на левого абонента или ворованный. С помощью свидетелей составили фоторобот неизвестного. Глядя на фоторобот, я начал понимать, почему Аня с ним пошла. Горячий южный красавец, все при нем. У нас бабы на грузин клевали, тут – вот такое. Торговец людьми? Могло и такое быть, сейчас такого хватает – пошла с кем-то, очнулась в африканском борделе без документов. Но убивать-то было зачем? Зачем везти в Ниш? Тем не менее, этого красавца надо устанавливать. Хоть как. Напоследок – сербский розыск вытащил за ухо владельца Кнеза, гражданина цыганской национальности, но с сербским паспортом, фамилия – Лукач. В протоколе этого не было, но я понимал, на чем они его прижали – не может быть, чтобы на Кнезе не торговали наркотиками. Ну и, наверное, антисанитария. Прикрыть в любую минуту можно. Но Лукач – клялся и божился, что ничего не видел и не знает. Думаю, не врал. Нафиг ему встревать в резонансное убийство? И… и всё. По сути, расследование на этом остановилось. Неизвестного с дискотеки оперативным путем остановить не удалось, и не факт что удастся. Видимого мотива не было. Подозреваемого – не вырисовывалось и близко. Что делала Аня Никич последние двадцать четыре часа своей жизни – оставалось загадкой. Я от нечего делать, начал перечитывать допросы близких людей. Ничего. С родными она не общалась. Подруги ничего не знали. Нет мотива. Самое главное – нет мотива. Когда установится мотив – установится и круг подозреваемых. Но мотива нет. В таких делах – мотив обычно установить бывает несложно. Попытались ограбить, но что-то пошло не так. Зачем в Ниш тогда везти? Василий Никич прав – выбросили бы в Дунай, может совсем бы не нашли. Изнасиловали и убили? А что, девочка красивая, даже очень. Где протокол вскрытия, кстати? И опять вопрос. Изнасилования в девяноста процентах случаев бывают спонтанными. А убийства после изнасилования – в девяноста из этих девяноста. Вряд ли у преступника хватило бы хладнокровия везти жертву в Ниш. Опять – выбросил бы труп в Дунай и всё. |