Книга Право на любовь, страница 82 – Алена Сказкина

Легко выглядеть милосердной за чужой счет, а, Ланка?

Не сложнее, чем поручить другим сделать за тебя грязную работу.

Я честно признавала, что не способна убить Кадмию собственными руками. Но эсса могла отдать приказ о казни тому же Мерику… и удалиться. Утопить память и чувства в бутыли коллекционного вина. Задернуть тяжелые портьеры, не видеть льющуюся на землю кровь. Пригласить придворных музыкантов, какофонией звуков заглушить крики и мольбы о помиловании, которые, скорей всего, и не прозвучали бы: воины драконов не привыкли унижаться перед врагом.

И так тошно, и эдак.

Как все было просто раньше, в безмятежном детстве. Когда приходилось отвечать только за саму себя, и даже за себя не приходилось: все важные решения принимала Харатэль. Когда не требовалось взвешивать каждый шаг и ошибки не оборачивались катастрофическими последствиями.

Когда опасность не дышала в затылок, будущее казалось светлым и определенным, а войска противника за стенами крепости не готовились идти на штурм.

Ночь молчала. В окно скалилась бледноликая луна. Я натянула одеяло до ушей, но все равно не могла спастись от наполнившего комнату серебра. Боем крови в висках отдавался дробный стук копыт мчащейся галопом лошади. Прижавшись к холке, навстречу встающему на горизонте замку неслась слепая всадница.

Юнаэтра приближалась, и я понимала: быть беде.

Отвлекая от тревожных дум, что-то зашебуршало под кроватью. Мягко прошлось по одеялу. Я приоткрыла один глаз, шевельнулась — серая крысоловка, намеревавшаяся устроиться в ногах, испуганно соскочила на пол, шмыгнула под кресло, затаилась.

Надо же, пуганная, не то, что моя королевна Алис.

— Кис-кис-кис, — позвала я.

Кошка шевельнулась, но приблизиться не рискнула.

— Кис-кис. Иди, не бойся, — я выпростала из-под одеяла руку, протянула в сторону серой.

Усатая заинтересованно подалась вперед и тут же, опомнившись, нырнула обратно.

— Ну и Хаос с тобой! — раздосадованная, я отвернулась к стенке.

Интересно, что делает сейчас моя Спутница, капризом Харатэль возвращенная к нормальным размерам. Без присмотра и ухода точно не останется. Небось бродит по территории Южного Храма, гоняет местных котов, отъедается на казенных харчах, обо мне и не вспоминает… а вот я соскучилась по Алис. Мне не хватало ее присутствия, безоговорочной поддержки.

Уже в полудреме я почувствовала легкое прикосновение усов, любопытно щекочущих ухо. Подушка промялась. Я положила ладонь на теплый вздрагивающий бок и провалилась в уютное успокаивающее урчание.

***

Пробуждение было резким, одномоментным, пропитанным острым ощущением неправильности происходящего. Я подскочила на кровати, готовая бежать, сражаться…

Кошка-крысоловка исчезла, оставив клок серой шерсти на льняной наволочке. Воцарившиеся в комнате предрассветные сумерки стерли грани предметов, сделав окружающее зыбким и ненадежным. Глухая ватная тишина обволакивала: ни свиста ветра в щелях ставень, ни шороха мышей под кроватью, ни голосов стражников за стеной — ничего. Абсолютное безмолвие, до звона в ушах.

Мир вокруг, неясный, дрожащий, скрывался за серебристой дымчатой вуалью. Я не сразу осознала увиденное: тончайшие нити причудливой паутины — творение тысяч арахнидов — заполонили комнату, создавая видимость тумана.

Удивленно сморгнула — тенета исчезли.

Что происходит?

Я откинула толстое тяжелое одеяло, прощаясь с остатками тепла. Встала, ощущая босыми ступнями пробивающийся сквозь слой шкур холод векового камня. Зябко поежилась: тонкая ночная рубаха не спасала от промозглой сырости.

Лето, похоже, всерьез решило уподобиться осени и не баловать жителей Подковка теплом. Следует попросить служанок принести жаровню, иначе я точно околею в одну из «горячих» липеньских ночей.

Оделась.

Неясная тревога усиливалась с каждой минутой. Я напряженно вслушалась в царящее вокруг безмолвие. Тихо обругала себя за беспочвенную нервозность: если бы что-то произошло, Крис первым почувствовал неладное и поднял тревогу.

Для успокоения я решилась обойти часовых. Пять утра, если верить учебникам тактики, самый подходящий час для внезапного нападения. Брр, не накаркай, Ланка.

В коридоре висели те же тонкие серебристые нити, словно крепость внезапно превратилась в паучье гнездо.

— Госпожа, вам что-то понадобилось?

Я обернулась на голос.

Хаос?!

Служанка — румяная круглощекая пышечка с полными маслянистыми губами и неряшливо выбившимися из-под форменного чепчика прядями — казалась поразительно живой для человека с перерезанным горлом. Я в ужасе отшатнулась, споткнулась о складку ковра, едва не упала.

— Госпожа? — недоуменно повторила покойница, приближаясь ко мне.

Стоящий в алькове кувшин, задетый моей рукой, медленно накренился и грохнулся на пол, разлетаясь на множество осколков.

— Эсса?! Что случилось?

На шум отворилась дверь ближайшей комнаты, являя мне всклокоченного заспанного Марека. Половина лица когтя оказалась сожжена до кости, живот пересекала широкая рваная рана, а левая рука ниже локтя отсутствовала. Не обращая внимания на несовместимые с жизнью повреждения, алый, быстро оценив обстановку, сердито рявкнул на служанку.

— Ты что натворила?

— Не вините, господин. Ничего дурного не замышляла, — девушка испуганно прижала к груди медный поднос, защищаясь от гнева дракона.

Оправдывающийся лепет отошел на второй план, ввинчиваясь в уши навязчивым жужжанием. Я смотрела на отражение в начищенном до блеске подносе.

Мое отражение, у которого не было головы!

Ничего не понимая, я ошеломленно подняла руку, дотронулась до щеки, убеждаясь в наличии важного органа на законном месте.

— Лань?

Появление Рика стало последней каплей. Я развернулась и бросилась прочь, не разбирая дороги, рвя невесомые нити захватившей замок паутины.

Коридоры, словно в кошмаре, слились в запутанный лабиринт, в котором пытаешься убежать от следующего за тобой по пятам чудовища и не можешь. Грохот шагов за спиной звучал ближе и ближе.

— Лань!

Галерея, арка, лестница — длинная спираль закручивающихся ступенек. Дверь. Ледяной ветер, ударивший в лицо. Кремовое небо. Встающее над горизонтом солнце, окрасившее мирно дремлющий город в нежные бежевые и розовые тона.

Часовой с торчащей в горле стрелой недоуменно обернулся.

Я замешкалась, и преследующий оборотень, принявший облик моего драгоценного демона, схватил за запястье. Я вскрикнула, попыталась освободиться, но длинные пальцы, как всегда, держали цепко, словно кандалы.