– О, поверьте мне: вы стали предметом горячих дискуссий в Инквизиториуме Хеза, – сказал я со смертельной серьезностью в голосе.
– Неужели? – сложил он руки на груди. – Вы меня удивляете…
– Скромность, достойная гения, если дозволено мне будет сказать доверительно, – ответил я и подумал было, не переборщил ли, однако Сфорца заглотнул комплимент, как рыба червячка.
Боже мой, подумалось мне, спасибо Тебе, что Ты в безмерной Своей милости не сотворил меня писателем, ведь, пожалуй, нет людей более легковерных и падких на лесть, нежели они.
Сопровождавший Сфорца молодой дворянин в сверкающем серебром полупанцире кашлянул со значением и нетерпеливым движением откинул со лба длинные светлые волосы.
– Ох, простите, – сказал альмосунартий с искренним раскаянием. – Позвольте вам представить доброго рыцаря Родриго Эстебана де ля Гуардиа– и-Торрес, который прибыл из солнечной Гранады, чтобы помочь нам в битве с ересью.
– Это честь для меня, – сказал я.
Дворянин слегка склонил голову и усмехнулся. Губы у него были почти девичьи, красные, а щетина явно не желала расти – на щеках лишь там и сям торчали редкие кустики светлых волос.
– Я дал зарок искать и уничтожать колдуний, еретиков и прочих врагов нашего Господа, – сказал он мне вежливо. – Сам Святейший Отец удостоил меня благословением и пожелал, чтобы я предал костру как можно большее число грешников.
Гвозди и терние, вздохнул я мысленно, еще один искатель впечатлений и приключений, который мечтает зажечь весь мир. Разве это так много – желать, чтобы дела религиозного свойства оставались в руках профессионалов?
– Непривычно смелые и достойные намерения, – сказал я вежливо. – Но не думаю, чтобы в Штольпене вы могли исполнить свою присягу.
– А это мы еще увидим. – Альмосунартий вознес указательный палец и глянул на меня со значением. – Ибо многоуважаемый господин настоятель донес нам о проблемах, что тревожат набожную паству Господню в Штольпене и разрешить каковые могут лишь люди глубочайшей веры.
– О да, конечно же… – сказал я и без малого уверился, что, оставшись в городке, я вляпался в очередные проблемы – а их как человек смиренный я предпочитаю избегать.
– Однако… позволите ли мне, господа, заняться написанием письма святолюбивому господину епископу, коему я обещал дать знать сразу же по приезде. Господин настоятель, могу ли я вас просить…
– Конечно же, брате, вот только раздумываю, Бог мне свидетель, о том, где разместить всех тех достойных господ, что решились сопровождать вас…
– Не беспокойтесь о постое, – прервал его Сфорца. – Почтенные граф Шайфольк и графиня Шайфольк вместе со свитой гостят в замке господина де Врие. Обещали сопроводить меня сюда, а потом вернутся к охоте. Мы же с благородным рыцарем ля Гуардиа попросим вас лишь об угле, где мы могли бы спокойно предаться набожным размышлениям.
– Нет, нет, никакого «угла»! – Настоятель замахал руками, но было явственно видно: ему полегчало от известия, что вовсе не городку придется заботиться об орде капризных аристократов. – В моем доме есть несколько хороших комнат, которые мы отремонтировали аккурат в прошлый год, к приезду почтенного господина епископа, каковой епископ, да будет милостив к нему Господь, гостил у нас, вы только поверьте, брате, целых два дня!
Брат-милостынник с явственной скукой слушал словоток господина настоятеля, но при том со всем терпением не прерывал его. Потом духовник оставил меня с рыцарем ля Гуардиа наедине, и некоторое время мы молчали, вслушиваясь в удаляющийся голос настоятеля, который все рассказывал Сфорца о пере из крыла архангела Гавриила.
Наконец я откашлялся.
– Что ж, – сказал. – Если уж я вам ничем не пригожусь, позвольте мне осмотреться в городке…
– Если вы не против… – Он глянул на меня, и я заметил, что его льдисто-голубые глаза слабо подходят к красивенькому, почти женскому лицу. – Могу ли я перемолвиться с вами словом-другим?
– Прошу вас.
– Вы слышали о… – он прервался на миг, – о человеке… которого зовут Веселым Палачом из Тианнона?
– Слышал. – Я пожал плечами. – Могу ли спросить, отчего вы об этом заговорили?
– И что вы о нем думаете?
Мне не нравится, когда кто-то отвечает вопросом на вопрос, особенно принимая во внимание, что обычно именно я так поступал. Ведь, милые мои, так уж устроен мир, что повинностью инквизиторов остается выспрашивать о том, что знают их собеседники. И вовсе не наоборот. Однако на этот раз я решил не спорить с Родриго, особенно учитывая, что тема того не стоила.
– Удивлен, что он до сих пор жив, – ответил я искренне. – Однако мне сложно судить лишь на основании сплетен, услышанных то тут, то там. Хотя того, что я слышал, вполне достаточно, чтобы я не относился к нему с излишним почтением.
Де ля Гуардиа кивнул, и я не мог понять, соглашается ли он с моими словами или всего лишь принимает их к сведению.
– Полагаю, вы сумеете вынести и собственное суждение, – сказал он наконец. – Ибо брат Сфорца уверил меня, что Веселый Палач вскоре появится в Штольпене…
Я хотел сказать: «Вы шутите», – но вовремя сдержался. Рыцарь явно не шутил, к тому же у него не было причин меня обманывать. Не заметил я и того, чтобы его радовал визит Веселого Палача в Штольпен, – и в этом наши взгляды чудесным образом совпадали.
– Ах, вот как, – только и сказал я.
– То, что делает этот человек, отвратительно, и я рад, что вы разделяете мое мнение, – продолжал ля Гуардиа. И хотя я не выказывал своего мнения так, как он сформулировал, в принципе, я и не думал протестовать. – Ведь, Богом живым клянусь, грешник должен получить… не только страдание, но и… уважение. – Слова выходили из него явно с трудом, и смотрел он куда-то над моей головою. – Я надеюсь, что вы со мной согласитесь?
– Инквизиторов учат именно этому, – ответил я спокойно. – Вы совершенно правы, господин.
– Ведь даже они… – де ля Гуардиа махнул рукою, но я понял, что он имеет в виду еретиков, чернокнижников и ведьм, – они создания Божьи, а наше дело – вернуть их ко Славе Господней и приять в лоно Церкви. Вернуть им достоинство, которое они утратили, связавшись с нечистой силой. Ведь так?
Не понравилось мне словно «наше» в его устах, поскольку возвращение грешников к Господу было заданием моим и других инквизиторов, а не господинчиков из хороших семей, которые решили, что придворные развлечения, траханье подданных и войны с соседями их уже не веселят. Но, если закрыть глаза на эту особенность, рыцарь де ля Гуардиа был совершенно прав. Однако еще забавней было то, что теперь он показался мне куда более интересным человеком, чем я подумал сперва.
– И на этот раз я тоже совершенно с вами согласен, – кивнул я. – Но все же, справедливости ради, я должен признаться, что до меня доходили слухи, будто деятельность палача из Тианнона столь же отвратительна, сколь и действенна. Именно поэтому его услугами пользуются.
