Поэтому я не думал, что существо, прибывшее из подземного мира (как мы его называем), пожелает сразиться со мной. Пока эта тварь будет верить, что у нее есть хотя бы тень шанса – попытается его использовать. А демоны твердо верят, что нет неподкупных людей. И знать не желают, что из всякого правила есть исключения, каковым исключением ваш нижайший слуга, в грешной гордыне, полагал себя.
– А что могло бы больше пригодиться инквизитору, нежели чтение в разумах других людей? – вопросил демон голосом, который наверняка считал ласковым.
– Уже чуть лучше, – сказал я. – Но ты все равно ошибаешься. Такой дар был бы слишком опасен, а инквизитор мог бы случайно прочесть книгу, которую не хотел бы открывать. К тому же ты и вправду веришь, что настолько уж полезно знать, что люди ненавидят меня чуть меньше, чем боятся?
– Тогда установи цену сам. – Из его горла донеслось глухое урчание – так, что последнее слово прозвучало как «са-а-а-ам» и завершилось хрипом.
– Ты что же, пытаешься облегчить себе задание? – спросил я вежливо. – В конце концов, это именно ты пытаешься купить то, что я не намереваюсь продавать.
Мне хотелось глотнуть вина, но я боялся выпустить сжимаемое обеими руками распятие, да и разум затуманивать я не хотел. Наверняка возможность порвать в клочья инквизитора была бы для демона меньшей причиной гордости, чем соблазнение, но ведь он мог решиться и на такой триумф.
– Возможно, перед тем, как вступать в серьезные переговоры, мы узнаем друг друга получше? – сказал я ему. – Мое имя Мордимер Маддердин, и, как ты верно заметил, я – инквизитор. Буду рад узнать твое имя и то несомненно важное место, которое ты занимаешь в адской свите.
Снова наступило долгое молчание: было слышно лишь хриплое дыхание демона.
– Я – Белизарий, – сказал он наконец с гордостью – или, вернее, с той интонацией, которую я счел гордостью. – Знаменосец Необоримых Отрядов, Господин Скрытых Вещей, Сеятель Неодолимого Ужаса, Тот, Что Ступает Меж Трупами, Убийца Душ…
– Да-да, но я ведь спрашиваю всерьез, – прервал я его излияния. – А это не слишком хорошо для общего дела – начинать со лжи.
Конечно же, как и многие демоны, он лгал на голубом глазу и приписывал себе несуществующие титулы. Полагаю, это коренится как в самолюбии и врожденной для демонов жажде лжи, так и в простом факте: люди, общаясь с существами из иного мира, обычно бывают весьма впечатлены таким градом титулов. В конце концов, демонолог, призвавший столь сильное создание, начнет считать себя знатоком темного искусства… И забудет слова Писания, которое в мудрости своей гласило чрез святого Павла, «Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничем, тот обольщает сам себя»
[16].
– Отдай мне колдуна, – рявкнул он после очередной минуты молчания.
– Мы едва-едва попытались представиться друг другу, – напомнил я ему. – И что же теперь?
Конечно, мне было интересно, с какого рода демоном я имею дело, хотя я знал также, что он, сколько сумеет, будет скрывать свое имя. Я мог рискнуть и углубиться в замирье, чтобы отгадать его тайну, но это стоило бы слишком многих усилий и слишком большой боли. А значит, я, скорее всего, уже не смогу удерживать разделяющий нас барьер, и полученное знание будет стоить мне жизни. Вот присутствуй здесь второй инквизитор или экзорцист…
Ну что ж поделать, если мне чрезвычайно мила тихая, одинокая жизнь…
– А ты не знаешь, кого призвал? – спросил я у Нойшалька.
Колдун потряс головой.
– Он не тот, кого я намеревался вызвать, – сказал. – И я не сумел его изгнать.
– Никто не в силах изгнать того, для кого и вечность – лишь мгновение ока, – триумфально произнес демон.
При всей комичности ситуации я не мог забыть об одном. Каким бы забавным в своей гордыни ни казался вызванный Нойшальком демон, он оставался противником куда более грозным, чем любой из людей или диких зверей. Не охраняй меня невидимый круг, сотканный молитвой (а создать его может лишь истинно верующий, обладающий к тому же определенными навыками, которые стремилась развить в своих учениках наша славная Академия), шансы мои уцелеть были бы такие же, как у клопа под деревянной подошвой. К счастью, я трезво оценивал ситуацию и не собирался обманываться видимостью.
– Так что же за дело столь могучему демону до столь ничтожного создания, как этот колдун? – спросил я вежливо.
– Очередная добыча, – ответил он легкомысленным тоном. – Почти ничего не стоящая…
Я полагал, что на рассвете ему придется исчезнуть, поскольку демоны ненавидят солнечный свет, но и в разговоре на всю ночь было мало радости. Особенно ежели весь следующий день мы посвятим путешествию, а на следующую ночь демон наверняка появится снова. У меня же может не хватить сил, чтобы удерживать его на безопасном расстоянии.
– Достойный Белизарий, – произнес я со всем возможным уважением. – Я готов продать колдуна, но ты должен предложить мне подходящую цену. Найди нечто, что будет стоить договора, и я без раздумий отдам этого человека в твои руки. Подумай до завтрашней полуночи. Честное ли это предложение?
– Нет! – рявкнул он – так громко, что эхо его голоса разнеслось далеко по лесу.
– Почему же? – спросил я, зная, что сопротивляется он исключительно из чувства врожденного противоречия.
– Хочу его сейчас! – Рык был столь могуч, что у меня даже в глазах потемнело.
– Что ж, в таком случае, окруженный силой святой веры и с помощью имени Божьего, я буду вынужден произнести кое-какие заклинания против демонов – те, которым меня обучали в Академии Инквизиториума, – сказал я. – Наверняка они не причинят большого вреда тому, кто зовется Знаменосцем Отрядов, и все же…
– Погоди, – прервал он меня, и я не был уверен: это просто просьба или же в голосе его звучит тень опасения.
Ибо никто из демонов, каким бы сильным он ни был, не рад, мягко говоря, экзорцизмам и ритуалам изгнания, проводимым знающими свое дело людьми. И независимо от того, выдержит демон эти обряды или нет, в любом случае во время них он испытает ужасную, лишающую разума боль.
Некоторые ученые доктора утверждают, будто молитва и призывание имени Господа напоминают демонам об их утраченной невинности, кою они в равной мере ненавидят и жаждут. Как обстоят дела в действительности, не могу сказать: споры на эту тему продолжаются до сих пор. А я ведь всего лишь простой инквизитор, одаренный Господом скудными талантами и не слишком уверенно ощущающий себя в научных диспутах.
Знал же я одно: после стычки, во время которой я мог ранить демона, уже не было бы и речи о мирных переговорах. Экзорцисту же, который не уверен, что до рассвета изгонит демона, следует применить другие методы уговоров. А к противостоянию прибегать лишь в крайнем случае. Некогда мне пришлось столкнуться с госпожой Хагаф – змеедемоном, принимавшим вид соблазнительной женщины, – и мне удалось изгнать ее, не только не вызвав в ней ненависти, но даже заслужив ее благодарность. Именно так и следует поступать с демонами.
