– Она меня бросила!..
– Но я знаю того, кто тебя не бросит. Никогда. Если ты примешь его в свое сердце. Если покаешься. Ты уже произнесла самое главное слово. Самое трудное слово. И я здесь для того, чтобы сказать тебе, сестра моя: ты потерялась, но теперь тебя нашли. Тебя узнали. Я с тобой.
– Что? – спрашивает Билли. – Нашли?
– И узнали. Но слушай, ого, кровотечение сильное. Пожалуй, тебя нужно отвезти в больницу.
– Я не хочу, чтобы меня узнали! – бормочет Билли. Вместе с головокружением накатывает паника. Потеря крови. Всему виной потеря крови. Монашка поднимает ее словно мешок картошки. Безжизненный вес. – Ты меня не знаешь. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Что я сделала. Ты не знаешь. Не можешь этого знать.
– У тебя еще будет время пройти через все печали. Когда ты выздоровеешь. Присоединяйся к нам. Мы о тебе позаботимся.
Эпилог: всплытие на поверхность
Поверхность моря вздымается и опускается подобно груди огромного дышащего животного. Майлс никак не мог предположить, что океан способен принимать такие разные формы. Белые гребешки, горные хребты, гладкое стекло. Амихан встает рядом с ним у леерного ограждения, ростом такая же, как и он, под сенью нагроможденных у них за спиной контейнеров, красных, синих и оранжевых, похожих на кубики «Лего». Вокруг суетятся женщины в комбинезонах, затягивая тросы, очищая от ржавчины стойки. Амихан улыбается, открывая кривые зубы. Одного резца нет, остальные сгрудились в кучу. Но Амихан откладывает деньги, заработанные в плавании, на то, чтобы привести зубы в порядок. «Принцесса Диана» зайдет сначала в Браззавиль, затем в Уолфиш-Бей, в Намибии. Там они сойдут на берег. Кел и Сисонке приедут за ними. Это до сих пор кажется несбыточной мечтой.
– Ты занимаешься тагальским языком? – спрашивает Амихан.
– Да! Мадаганг арав! Прекрасный день!
– Почти в точку. Ма-ган-данг арав. Мысленно представляй себе красную бейсболку Трампа. Ма-га
[112].
– Спасибо, эта ассоциация мне совсем не нравится! – корчит гримасу Майлс.
– Зато не забудешь.
– А как твой зулусский?
– Соу-бвана, – неуверенно пробует Амихан.
– Савубона, – смеется Майлс.
– А как по-зулусски: «Где твоя мать?»
– Ответ: у нее по-прежнему морская болезнь. Внизу в каюте. Ее выворачивает наизнанку.
– Думаю, ей бы лучше подняться на палубу. – Амихан показывает на воду. – Она должна взглянуть на это.
Майлс несется вниз по трапам, так, как научился у моряков, соскальзывая на руках по поручням, в каюту, где забилась его мама. Он распахивает дверь и плюхается на койку.
– Мама! Вставай! Ты должна пойти со мной!
– Нет, я умираю. Иди без меня.
– Ты должна!
– Позвоните в службу опеки, – стонет мама, уткнувшись лицом в подушку. – Здесь есть мальчик, его нужно отдать в другую семью.
– Мам, я не шучу. Вставай! Это нужно, поверь мне.
– Что, уже показался африканский берег?
– Лучше! – Он сияет.
– Надеюсь. Ради твоего же блага, молодой человек. Кстати, я тебе говорила, у тебя папина улыбка.
– Ты постоянно мне это говоришь, но тут ты неправа. Это не его улыбка. Это моя улыбка.
Майлс поддерживает маму, когда они идут по коридору (хотя он и подозревает, что она отчасти притворяется), помогает ей подняться на палубу и подойти к ограждению. Амихан протягивает ему бинокль, но в этом нет необходимости, они так близко.
Перед ними простирается океан, такой огромный, что виден изгиб земной поверхности, горизонт искривляется.
– О господи! – бормочет мама. – Море по-прежнему здесь. Где мы его и оставили.
– Не это! Прояви немножко терпения! – В глубинах прячутся чудовища, другие измерения, а иногда и целые семейства. Но там есть и что-то хорошее.
– Помнишь, как твой папа заставлял нас смотреть на закаты? Все мы лежали на земле и смотрели, как солнце скользит за горизонт.
– А потом мы вскакивали на ноги, чтобы увидеть заход солнца во второй раз. Два по цене одного.
– На что я смотрю?
Они смотрят на море, и вдруг поверхность воды разрезает плавник, невероятно высокий.
– Это акула?
– Нет. И не дельфин.
– О господи! – восклицает мама.
– Киты-убийцы, – выпаливает Майлс. – Знаешь, почему их так называют? Потому что они убивают китов. И акул. Подныривают прямо под брюхо большим белым акулам и выгрызают им печень!
– Они убивают больших белых акул?
Косатка поднимает голову над гребнем волны – бело-черную, как панда. На белом золотистый налет. Наверное, какие-то водоросли. Косатка выписывает в воздухе изящную дугу и снова ныряет. Другой плавник вспарывает воду позади нее, затем третий, прямо рядом с бортом корабля.
– Целая стая! – Мама в восторге. Майлс знал, что так и будет.
– И это матриархальное общество! Амихан говорит, что стаей заправляют бабушки и матери.
– А что происходит с самцами?
– Амихан говорит, они приходят, спариваются и уходят.
– Гм. – Мама пожимает ему руку. – Возможно, иногда их тоже нужно отпускать. Надеясь, что они вернутся.
– Когда будут готовы, – говорит Майлс.
– Когда будут готовы, – соглашается мама, глядя на то, как большие плавники разрезают воду в ста футах под ними, а затем снова скрываются в океане.
Благодарности
Каждая книга – это гора, и не важно, сколько вершин ты уже покорил, эта – новая и неизведанная, по-своему коварная и смертельно опасная. Литературное творчество подобно альпинизму, вроде бы должно быть сольным предприятием, но мы являемся людьми благодаря другим людям, и я не написала бы эту книгу без любви, заботы и поддержки своих потрясающих друзей и великодушных незнакомцев.
Сэм Бэкбессинджер и Хелен Моффет, вы подталкивали меня все выше и выше и подхватывали, когда я падала. Спасибо. Сара Лотц, как всегда, я признательна за всё. Спасибо, Дейл Халворсен, за то, что ты был моим сообщником; также спасибо доктору Нанне Вентер, которой на написание диссертации потребовалось вдвое меньше времени, чем мне на эту книгу.
Я бесконечно признательна команде в моем углу: Оли Мансон, Анджеле Чен Каплан и всем в издательстве «Эй-Эм Хит и Чен Каплан», моим замечательным редакторам Джошу Кендоллу, Джессике Лийк и Фури Боте, а также Клио Корниш, Гиллиан Тейлор, Эмили Джилерьяно, Хелен О’Хейр, Катрионе Росс, Келли Норвуд-Янг и Эмад Ахтар.
