– Шлепанцы в воде не тонут, – не оборачиваясь, отвечает Мила. – Это же очевидно. К тому же, я их уже снял. – Она до сих пор злится на мать за то, что та забрала ее из Каспроинга.
– Что ты рисуешь? Не хочешь показать мне?
– Я занят.
– Ну покажи! Подойди сюда! – Коул радушно приподнимает плед.
Мила неохотно встает и шлепает своими огромными босыми ногами, за прошедшую неделю они еще больше выросли, Коул готова в этом поклясться, и забирается ей под руку.
– Уф! – жалуется Мила, втыкаясь своим костлявым плечом матери в грудь. Но та рада чувствовать тяжесть ее тела, теплый мальчишеский (это правда) запах его кожи (ее кожи) и масла в ее волосах.
– Это сценарий.
– Фильма?
– Да, когда у меня снова будет телефон, я постараюсь его доснять. Этот фильм про курицу-демона. Но на самом деле она вовсе не чудовище, ее просто никто не понимает, а люди крадут у нее яйца, и это взбесило бы кого угодно.
– Так. А вот здесь она извергает огненное дыхание?
– Точно. Это то место, когда Кукокака узнаёт, что ее заклятые враги, дьявольские дети, собираются захватить курятник, и она пожирает одного из них и забирает себе его способность извергать пламя.
– А как именно ты собираешься обеспечить то, чтобы у курицы из клюва выходил огонь? Это сложные комбинированные съемки. Твой проект получится жутко дорогим.
– Ма-ам, я сниму вживую только фон, а остальное будет анимация. Двумерная. Курицу и дьявольских детей я нарисую сам.
– Талантище. Это у тебя от меня. Я так, к слову.
– Это у меня от себя самого, – радостно острит он. – Ты не смотришь!
– Извини, я смотрела на твое очаровательное лицо. Ты такой красивый, тигренок.
– Но, как ты можешь видеть, вот этот дьявольский ребенок стреляет из глаз скобками и прикрепляет Кукокаку к стене, она не может пошевелиться, а затем один из них вызывает вот эту гигантскую ногу, чтобы ее раздавить. Я хотел использовать в качестве фона парк Гилгал. Я снял его на видео.
– Но ты ведь вернул телефон Энджел?
– Да, но видео я сохранил в «Инстаграме».
– Что?
– Понимаешь, мам, в интернете есть такая штука под названием «облако» и…
– Это в открытом доступе? Твой аккаунт в «Инстаграме» открыт для всех, Майлс? Это очень важно. Что ты туда выложил?
– Мам, он открыт только для друзей и родственников. Успокойся! Неприкосновенность личных данных – это главное. К тому же, это было лишь видео курицы.
– Майлс, так делать нельзя. Нельзя так нас выдавать, – чувствуя нарастающую панику, прилив гнева.
– Ну хорошо, хорошо!
Это лишь видео курицы. А она отреагировала чересчур бурно.
– Извини, это… – Коул вздрагивает.
Шорох в кустах. Она вскакивает на ноги в порыве чистого ужаса.
– Лампа! – Коул бросается к лампе, чтобы ее погасить, но в спешке сбрасывает ее со стола. Лампа разбивается на полу, а Мила босиком.
– Не двигайся!
Но Мила подается вперед, ее глаза находят в зарослях другую пару глаз. Не принадлежащих человеку.
– Успокойся, мам, это енот. Такой прикольный!
Есть что-то пугающе человеческое в том, как существо поднимается на задние лапы, трет друг о друга передними, после чего снова исчезает в зарослях.
– Осторожнее, это новый доминирующий вид, ты не забыл? – шутит Коул, однако на самом деле она думает о столбняке, бешенстве, наложении швов на рану от укуса. – Им суждено править миром.
– Если только это не чудовище из другого измерения, сменившее обличье!
– Нужно пригласить его на ужин и все выяснить.
– Мам, диких животных кормить нельзя.
Возвращение к нормальному. Увлекательная поездка матери и ребенка, в которой почти нет ничего апокалиптического. И это хорошо – быть вместе, вести глупые разговоры. Еноты. Если забыть о том, что на ужин будут томатная паста и пудинг из риса с кукурузой, все продукты из консервных банок, найденных в пропахшем картошкой подвале под домиком. Если забыть о том, что они едут на одолженном «Мерседесе», буквально пожирающем бензин, который становится все дороже с каждой заправкой, еще открытой и работающей. Проклятые проселочные дороги и горящие нефтяные месторождения. Если забыть о том, что она убила свою родную сестру. Каин и Авель.
Ты правда хочешь туда, крошка?
Поздно вечером, устроившись вдвоем на старомодной кровати с балдахином, под таким же старомодным одеялом, пахнущим сосновой хвоей, Коул чувствует тепло тела прильнувшей к ней Милы, этот мягкий путеводный маяк. Когда в последний раз рядом с ней спало живое, дышащее человеческое существо? Мила беспокойно ворочается. Раскидывает руки в сторону, занимая почти всю кровать, тычет ей в лицо локтем, переворачиваясь на бок и закутываясь в одеяло, оставляя Коул мерзнуть раскрытой. Это доставляет необъяснимый уют. «Молодой растущий тигренок, захвативший чужую долю», – думает она, прежде чем провалиться в сон, такой глубокий, что от него совсем чуть-чуть до полной потери чувств.
Когда Коул просыпается, солнце, заглядывающее в окно, уже высоко. Мила все еще спит, дышит глубоко и ровно. Коул не трогает ее. Ей необходимо отдохнуть: им обоим это необходимо. Да, они должны успеть на самолет – точнее, найти корабль, – но пока что она наслаждается мгновением спокойствия, возможностью изучить лицо своего спящего ребенка, веснушки, похожие на корицу, темные кудри. Красивый мальчик. Нет, красивая девочка. Девочка.
Неделю назад
23. Майлс: #ЖизньвБункере
– Вражеский агент слева впереди! – шепчет Майлс Элле, распластавшейся на земле рядом с ним в винограднике. Они ползут подобно леопардам в траве между лозами. Вражеский агент – это любой взрослый, кроме мамы, тети Билли и дяди Эллы Энди. Мама Эллы покончила с собой после смерти мужа. Элла также должна была умереть, но она выплюнула таблетки, которые ей дала мать, ее обнаружила соседка, а правительство привезло сюда в «Атараксию», потому что ее дядя был еще жив.
Элла застывает неподвижно, поворачивает к Майлсу голову, на подбородке пятнышко грязи, оранжевая божья коровка ползет по просторам ее золотистых волос. На таком близком расстоянии Майлс может разглядеть желтые искорки в ее оливковых глазах, подобные созвездиям, про которые можно сочинить целую мифологию. «Вот что такое вселенная, – думает он. – Истории, соединяющие линии между звездами».
– Это не тот самый тип? – шепотом спрашивает Элла.
Майлс задирает голову, чтобы лучше видеть. Он не хочет выдавать их местонахождение. Пробивающееся сквозь листву солнце греет ему лицо, цикады трещат словно электричество.
– Да, – отвечает Майлс. – Это он.
