– Все, что ты хочешь мне сказать, ты можешь говорить перед своей подругой, – говорит по телефону миссис А. – Но, пожалуйста, помни, что это незащищенная линия.
– Я хотела обсудить условия.
– Вот как? Ты только-только выбралась из леса и уже хочешь торговаться?
– Я хочу справедливости. Я могла бы потопить все предприятие. Мне известно насчет покупательницы.
– Наша подруга говорит, что ты совала нос в чужую переписку. Что именно тебе известно, Вильгельмина?
– То, что ей не нужен наш товар. Ей нужна замена. Того, что она потеряла.
– Да, произведение искусства. Это был очень дорогой предмет. И на самом деле ничто не сможет его заменить. У нее разбито сердце.
– Однако то, что мы предлагаем, сможет в какой-то степени облегчить ее боль.
– Предположим, это так, хотя я ничего не говорю, и что с того?
– Необходимо учесть разные соображения.
Приглушенный смешок.
– Как всегда.
– Моральный аспект.
– Не холодные, бездушные финансы?
– К этому мы еще перейдем.
Тон миссис Амато превращается в острые ледяные иглы.
– Ты хочешь поговорить об убытках, понесенных мною? В значительной степени вследствие твоих ошибок.
– Мы с вами деловые женщины. Полагаю, нас обеих больше интересует конечный результат.
– Мне так кажется, у тебя есть какое-то предложение.
– Мне необходимо иметь представление о том, куда все это движется. Я должна быть уверена в том, что это лучший возможный исход, учитывая… э… текущее состояние рынка.
– Смею тебя заверить, товар будет оценен по достоинству. Ты даже представить себе не можешь, насколько щедро. Наша клиентка – женщина состоятельная и сделает все, что в ее силах – весьма значительных, чтобы обеспечить нашему шедевру надлежащее место. Скажем так: она истинный коллекционер и знает, как обеспечить заботу и уход. И она очень, очень хочет получить товар.
– Ну а продавец?
– Ты?
– Другая сторона. Я хочу быть уверена в том, что о ней также позаботятся.
– Разумеется.
– Я тут подумала, может быть, она останется с товаром в качестве… ну, куратора? – На самом деле няньки. Эх, если бы можно было говорить прямо, но это невозможно, потому что их может каким-то образом подслушивать ФБР, все боятся собственной тени. Коул сможет приспособиться к обстоятельствам. Дворец в Эмиратах, шале в Швейцарии. Она продолжит общаться с сыном. А Майлс получит ну просто абсолютно лучшее воспитание. Денег на него жалеть не будут. Сплошные плюсы для всех.
– Я определенно доведу это до сведения клиентки.
– Я больше ни о чем не прошу, да? Обеспечиваю интересы продавца. Мне нужно быть уверенной в том, что о ней позаботятся.
– А ты? Что насчет твоих интересов? Я так понимаю, тебе до смерти хочется это обсудить.
– Ну, миссис А., я вам честно скажу: по-моему, я заслуживаю более высокого вознаграждения, учитывая крайне негостеприимный климат и вызовы, с которыми мне пришлось столкнуться. Взять, например, эту долбаную дрель.
– Бедная Билли! Тебе здорово досталось.
– Это точно. Но я уверена, что вы компенсируете мне мои труды. Потому что кроме меня, миссис А., никто не сможет доставить вам товар.
Это точно.
49. Майлс в Майами
Автобус. Весь мир. Но такое продлится еще недолго. Они уже официально во Флориде, и Майлс сидит, раскрыв на коленях альбом. В открытые окна врывается влажность, похожая на бульон, отчего «апология» липнет к телу в неудобных местах. Майлс повадился засовывать в трусы мамины прокладки, чтобы скрывать выпирающее хозяйство. Ему отчаянно хочется стряхнуть с себя груз своих собственных грехов, ложь, с которой он вынужден жить.
Мама лежит в задней части автобуса, проникнутая жалостью к самой себе, поскольку у нее болят губы. Майлс понимает, что она обижена на него за то, что он не рядом с ней, однако его выводит из себя, что она ведет себя так, будто ее избили, в то время как на самом деле это часть церемонии, и она сама виновата в том, что не сделала то, чего от нее ждали.
Чистое небо сменилось низкими серыми тучами, нависшими над рядами пальм вдоль шоссе. Вокруг все такое зеленое и дикое. Точнее, не совсем. Майлс отмечает дорожные указатели «Киностудия «Юниверсал», «Диснейуорлд». Интересно, парк развлечений работает? Вероятно. Очаги упадничества, подобные казино в Блэк-Хок или секс-магазину в Денвере. Странно думать, что он когда-то был ребенком, считавшим парки развлечений невинной забавой, а не творением сатаны. Наверное, вот почему они заболели после того, как сходили в «Диснейленд». Божественная кара.
– Что ты там рисуешь? – Щедрость грузно опускается в соседнее кресло.
– Аттракционы для парка развлечений.
– Отвлечений, – недовольно поправляет Щедрость, как будто он сам этого не знает. – Мы готовы на все, чтобы отвлечься от окружающего мира и своих забот. Парки развлечений. Наркотики, выпивка, секс. Только бог способен принести в нашу душу покой.
– Но что, если бы это был парк развлечений Всех печалей? Храм Страны радостей! Все аттракционы основаны на Священном Писании и…
– Красивая мысль, Мила, – говорит Щедрость, мягко закрывая лежащий у него на коленях альбом, чтобы он больше не мог рисовать. – Но это не наш путь.
– Но разве Господь не хочет, чтобы мы тоже радовались?
– Конечно хочет. Из печали радость.
– Но никаких парков развлечений.
– Вот именно.
Майлс вздыхает и убирает альбом. Автобус проезжает мимо скульптуры в виде огромной каменной руки, тянущейся к небу. Чтобы прикоснуться к богу, как в Сикстинской капелле. «Не к члену, это не памятник онанизму. Прекрати!»
Временами шоссе проходит по узкой полоске земли между океаном с обеих сторон, на берегу у самой воды коттеджи, по большей части заколоченные. Многоуровневые парки пышут зеленью, подобно висячим садам Навуходоносора. Майлс радуется новым знаниям. Он предполагает, что это городские фермы, подобные тем, что были в Солт-Лейк-Сити.
– Слушай, Щедрость, а Церковь разрешает вам держать собак?
– Бог любит всех животных, перечисленных Адамом. Мы не можем брать с собой собак, отправляясь в Миссию, но если бы мы решили основать где-нибудь Сердце, думаю, без собак было бы никак не обойтись. В целях безопасности. И для удовольствия.
«Понятно, – думает Майлс. – Никаких мастурбаций. Никаких парков развлечений. Но собаки – это можно. Только простые радости».
И тут шоссе приводит их в Майами, город-джунгли, похожий на Дурбан, отмечает Майлс, на деревьях большие белые цветы, какие засовывают в волосы девушки, и повсюду пальмы. Небоскребы такие высокие, что достают до небес.
