– Владыка Шамаш-шум-укин, мой царь и господин, желает, чтобы ты начертил для него план оборонительных сооружений в новом дворце ассирийского царя. И так как завтра тебя здесь уже не будет, приступай к делу немедля.
Они уединились в комнате коменданта казарм, и советник протянул Ренси папирусный свиток и письменные принадлежности. Ренси на удивление быстро восстановил по памяти стену, в строительстве которой ему довелось участвовать; перед тем, как отдать план советнику, ещё раз внимательно пересмотрел его, то полностью одобряя, то где-то заново нанося пронзительно точную линию.
– Тебе выпал случай внести свою лепту в нашу будущую победу над врагом – уничтожение Ассирийского царства, – изрёк советник, прощаясь с Ренси. – Мы перенесём этот план на глиняные таблички: так он сохранится на долгие годы. И, если нам не удастся свалить ассирийского колосса, этим планом воспользуются наши потомки.
В ответ Ренси лишь молча, соглашаясь с его словами, склонил голову…
Полк, созданный вавилонским правителем в интересах своего царства, на десятый день пути вышел на широкую дорогу, вьющуюся по гребню холма, у подножия которого раскинулась равнина. Отсюда до Дельты оставалось уже совсем немного. Давно привыкнув к продолжительным пешим переходам, Ренси почти не чувствовал усталости. Посланный в дозор вместе с другим египтянином по имени Себекмес, он взобрался на вершину холма, откуда хорошо просматривалась местность. Неожиданно они увидели, как с другой стороны к той же дороге двигалась колонна воинов.
– С такого расстояния, – заметил Себекмес, – не понять, это египтяне или армия принца Танутамона, которая идёт, чтобы объединиться с нашим полком.
Прикрыв ладонью глаза от солнца, Ренси долго вглядывался вдаль и наконец заключил:
– Это не египтяне и не кушиты. Но, кто бы это ни был, могу поклясться, что их очень много!
– Как ты можешь быть в этом уверен, ведь они так далеко? – удивился Себекмес, в свою очередь поднося ладонь ко лбу и глядя вдаль.
– Смотри, во главе колонны – три колесницы, остальные идут пешим строем. У этих воинов другие доспехи да и оружие отличается от нашего и от кушитского тоже.
– Нужно предупредить начальника авангардного корпуса о том, что нам навстречу движется колонна чужеземцев, – сказал Себекмес.
Они быстро спустились по склону холма и побежали к своим.
Вскоре на повороте дороги, огибавшей холм, откуда Ренси с Себекмесом увидели чужеземных солдат, вавилонский полк лицом к лицу столкнулся с колонной… греческих наёмников. Оказалось, что греков призвал на помощь сам Танутамон, рассчитывая за их счёт увеличить и укрепить свою армию. Каким же сильным было удивление Ренси, когда он увидел среди наёмников знакомое лицо из саисского прошлого – это был Токсарид.
– Мастер Ренси! Друг мой! Вот так встреча! – вскричал грек зычным голосом и заключил юношу в свои могучие объятия.
Внешне бывший глава милетских греков мало изменился с тех пор, как они виделись в последний раз, только в чёрной курчавой бороде появились седые полоски. Суровый милетец так расчувствовался, что едва удерживал слёзы, навёртывавшиеся на глаза.
– До меня дошли слухи, что ты погиб в каменоломнях, – говорил Токсарид, глядя на Ренси так, точно не мог на него наглядеться или поверить, что он жив. – Боги, боги покровительствуют тебе, друг мой! И знаешь, почему? Потому что ты должен и дальше ваять свои создания, которые каждого хватают за душу!
– Наверное, ты прав, – согласился Ренси, скрывая улыбку. – Если от меня не останется великолепных скульптур, то умирая, я буду действительно горько сожалеть.
На первом же привале, который сделали объединённые войска, Токсарид позвал Ренси разделить ужин с ним и его боевыми товарищами. Налив в кубок доброго греческого вина, милетец поднял его и провозгласил:
– Я пью за проводы последних месяцев, которые принесли тебе, мастер Ренси, столько тяжких испытаний. Пусть они канут в Лету! А теперь выпьем за грядущие годы, за то, чтобы те каменные блоки, которые дожидались тебя всё это время, обрели жизнь под твоим резцом. Пьём до дна!
Ренси с удовольствием осушил свой кубок. Как же хорошо было сидеть здесь, всего лишь в дне пути от Дельты, от родины, под звёздным небом, у пылающего костра, в кругу старых и новых друзей и земляков! Чувствуя себя таким счастливым, каким он редко бывал, Ренси, с улыбкой на лице, уснул прямо на голой земле.
На следующий день, когда вавилонский полк и отряд греческих наёмников появились у Дельты, им навстречу вышла кушитская армия во главе с принцем Танутамоном.
– Смотри, – сказал Ренси милетец, указывая на проходившие мимо стройные ряды кушитских воинов, – у нас сильная армия. Как по-твоему, сможет ли Нехо её остановить?
– Мне доподлинно неизвестно, какими силами располагает узурпатор трона. Знаю лишь то, что ассирийцы, которых немало в его армии, отменные воины: они дисциплинированы, закалены в боях и хорошо вооружены. Я слышал, что один только вид ассирийских солдат может посеять панику в рядах противника.
– Мой друг, ты ещё не видел, как умеют сражаться греки! – с усмешкой отозвался Токсарид и гордо выпятил защищённую доспехами грудь.
В тот же день объединённая армия под командованием принца Танутамона двинулась к Мемфису, где были сосредоточены главные силы Нехо и его союзников. Думая о том, что сражаться придётся с египтянами, Ренси не знал, огорчаться ему или радоваться. С одной стороны, те его земляки, что приняли сторону Нехо и ассирийцев, были для него врагами; с другой стороны, победа над ними давала новые преимущества Напатской династии.
И всё же был у Ренси ещё один повод для радости: он не сомневался, что после разгрома армии Нехо он сделает всё возможное, чтобы навсегда избавить Египет от влияния этого человека. И, конечно же, он вернёт себе Мерет – чтобы больше никогда не расставаться с ней…
Продвигаясь к Мемфису, армия союзников обходила высокие холмы – опасность представляли крутые обрывы, которых немало было в этих местах, примыкавших к долине Дельты. Следовало также избегать берегов каналов, где зачастую образовывались топкие места и плодородные болота. И всё же, несмотря на меры предосторожности, пехотинцы иногда проваливались в невидимые канавы и ямы; колёса, лошади и нагруженные верблюды вязли в густом тёмно-зелёном иле.
В самых трудных местах Ренси, запачканный илом, помогал вытаскивать колесницы, увязшие в тине, и устраивать гати из пальмовых стволов. Напряжение сил, душевных и телесных, было подобно опьянению: ведь он вернулся домой, на родину, о встрече с которой столько мечтал. И теперь ему ещё больше, чем когда бы то ни было, хотелось действовать, не спать всю ночь, играть жизнью и смертью, побеждая опасность.
Дойдя до пограничной крепости Чару, принц Танутамон узнал от своих лазутчиков, что Нехо вышел из Мемфиса с войском в тридцать с лишним тысяч человек и двинулся навстречу ему в долину Кина. Армия союзников повернула в сторону долины. Рыхлая земля уступила место широкой гладкой равнине, кое-где покрытой только бледными пучками выжженной травы. Ноги утопали в песке; зной становился всё тягостнее.
