— Ты что делаешь? — спросил изумленно Стоппер, подняв полог и заглянув в фургон.
Девочка уверенно разматывала повязку на ноге Бирюка, небрежно отогнав возмущенного Карка. Удивительно, но тот орал, не приближаясь и не пытаясь мешать дальнейшим действиям. Бирюк уже давно не реагировал на окружающее, после операции пребывая в горячечном бреду. Похоже, дела обстоят плохо, и если в ближайшее время не очнется, придется отрезать ногу. Дело даже не в мясе, повреждена кость, и никто не возьмется вылечить.
Она понюхала повязку и покачала головой. Осторожно наложила мазь, содержащуюся в специальной коробочке. Стоппер еще в Малаке кое-что прикупил и очень подробно объяснил про использование. Потом снова перевязала и положила мокрую тряпку осторожно на лоб раненого.
— Не волнуйтесь, — пробурчал Стоппер. — Бирюк обещал, и остальные поддержат. До Хетара доберемся. Там видно будет. — Он провел по лицу рукой. — Устал. Ужин будет — позовете.
— Ему можно верить, — сказал Писарь негромко, когда парень удалился к фургонам и прилег, завернувшись в одеяло.
— Если Бирюк умрет, — сказала тихо Матушка, — здесь слишком много ценностей. Стопперу не отбиться.
— Понимаешь, — объяснил Илак, — его не зря взяли с собой. Своими рассказами и умением драться, готовностью учиться он понравился. Не знаю, всем ли, но некоторым из почтарей — точно. Даже трофеями поделились. Выходит, признали равным. А мавретанцы очень странные люди, с нашей точки зрения. Для них данное слово нужно выполнять независимо от причины. Даже если оно тебе во вред и ты дал клятву по незнанию.
— Они высоко ценят честь, — пробурчала Матушка.
— Ага, потерять лицо прилюдно ужасно. Потому и врага примут по законам гостеприимства и станут защищать его. Тем не менее не надо все ж считать дураками. Иногда обещания можно обойти. Ты слышишь одно, а он имеет в виду совсем иное.
— Это как?
— Как раз такое проще всего. Надо просто научиться играть словами. «Сдавайся, мы отпустим тебя живым». Вовсе не означает целым. Или на коне. Разденут догола и помахают на прощанье рукой. В иных местах сертана точно такая же смерть, только оттянутая и заметно более жестокая.
— Утешил, — без выражения сказала Матушка, помешивая в котелке.
— Просто надо четко обговаривать условия. Верхом, с оружием, водой и прочее. Естественно, местные такие тонкости с молоком матери выучили и легко не вляпаются.
— А не легко?
— Всякое бывает, — честно сказал Писарь.
Утверждать нечто определенно он бы не взялся. Все ж знал все из книг, а это через третьи руки выходит. Иногда обычный пересказ слухов, еще и искаженный.
— Согласно легенде, один из предводителей Аза, проживавший на Большой гряде, имел трех жен и ни одного сына. Причем девочки исправно рождались, но наследник отсутствовал. В среде соплеменников пошли разговоры, что боги почему-то невзлюбили его. Богатство некому передать и род прервется. Стали прилюдно жалеть и за глаза посмеиваться. Уважение упало и все такое. И тогда он публично поклялся, что если будет у него семь сыновей, то одного принесет в жертву.
Светлая внутри фургона, но у борта рассмеялась. Мать посмотрела на нее с неодобрением.
— Вот теперь я понимаю, — объяснила девочка, отдышавшись, — как обходить клятвы. Пообещать богам за нечто огромное и невозможное. Раз уж много лет не случалось с разными женами надежды с куцый хвостик. Риск минимальный. А вдруг поможет и парочка родится?
— Правильно. Только боги или судьба умеют обходить сильно хитрых. Как по заказу, начали рождаться сыновья один за другим. Мало того, они не болели и в стычках с другими племенами не получали даже ранений. Ну и пришел день, когда родился седьмой. Не хочется, а выполнять надо, ведь если боги вмешались раз, могут и второй, лишив его уже подросших детей. Поскольку каждого жалко, он решил бросить жребий, которого на алтарь положить. Как положено примерным сыновьям, они дружно согласились участвовать…
Матушка странно булькнула, уставившись на рассказчика. Вот это уже мало походило на смех. Ошеломление.
— Зачем ставить в известность и давать подобный выбор?
— Легенда, — пояснил Писарь. — В принципе, отец в своем праве, пока дети не становятся взрослыми. Он имеет право убить любого и ни перед кем отвечать не станет. Разве собственная жена может возмутиться. Ну, раз такое выкинул, сильно ли ее мнение интересно.
— И такое бывает?
— Ты еще скажи, — желчно ответил Писарь, — в Иберии законы иные. Высший не смеет обидеть стоящего ступенькой ниже, а зверолюдей поведут в суд, убей те любого подданного.
— Разные вещи.
— Подумай и поймешь, нет особой разницы. Традиция, будь она неладна. О чем это я… Э… ну понятно, за младенца никто не тянул, он остается последним, и жребий так или иначе достанется. Но это уже мелочи, и обычно о таких подробностях забывают. В общем, извлек каменный нож, которым режут на жертвеннике, и тут зашла в гости жрица. Понятно, не сама заявилась. Кто-то поделился происходящим. Остаться в стороне? В легенде следует очень красочный диалог с упоминанием предков, обычаев, чести и прочих материй, но в кратком изложении суть ее предложения такова: если можно выкупить пленного, фактически жизнь спасая, значит, можно обменять жертву. На определенное количество скота. И надо спросить богов, готовы ли они на такое. То есть отдать цену крови, а не человека. Причем он не будет выглядеть клятвопреступником. И кидала она кости при уважаемых людях снова и снова, пока боги не сказали: «Хватит!»
Заявлять, или она очень умело этим занималась, создавая правильный результат, всех удовлетворяющий, или свыше действительно приложили руку к происходящему, не стал. Первое более вероятно, но бездоказательно. А опровергать всем известную легенду среди мавретанцев, делая намеки, крайне чревато. Могут и крупно обидеться. Разъяренный житель сертана зрелище малоприятное и обычно заканчивается в самом лучшем варианте мордобитием. Гораздо вероятнее кровью.
— На десятом разе ответ вышел отрицательный. А он отдал десять раз по десять коров в качестве откупа.
Именно поэтому и звучит подозрительно. Жрице и вручил. Конечно, их закололи, но отнюдь не одновременно. А пока попользовались молоком и продуктами совершенно бесплатно.
Илак сделал приличествующую паузу и закончил торжественной моралью:
— Так был спасен сын, навсегда прекратились человеческие жертвоприношения, и нам показан пример, что иногда без урона для давшего обет можно изменить клятву. Главное, сделать это правильно и красиво.
Вновь все тянулось в обычном, ничем не нарушаемом ритме. Медленно двигался перегруженный обоз, скрипели большими колесами фургоны по сертану, сминая попавшиеся по пути высокие травы. Данный транспорт был более легкий и менее прочный, чем телеги в обозе. Скорее приспособлен для быстрого передвижения. И даже если не получится продать, можно использовать целиком или по частям. Колеса, оси, деревянные детали — всегда найдется возможность сбыть в практически безлесном краю.
