Она посмотрела искоса, ей явно хотелось возразить, но промолчала. Уже хорошо, не лезет без причины на рожон.
— Есть обители на каждом хребте. Там дают знания по этой части. Берут всех с потенциалом, однако учатся по-разному. Иногда достаточно долго, и от чего зависит, знают лишь жрицы, но какая разница?
Кажется, с этим она не согласна. Губы поджала, став очень похожей на Матушку в расстроенных чувствах, и взгляд подозрительный. Мне б тоже не понравилось на возврат долга трудиться по приказу. Но на деле все сложнее. Проблема, толком ничего не известно. Это женские дела и мужчин в это не посвящают. Я если и знал нечто полезное, в памяти не сохранилось.
— Мне страшно, — сказала тихо.
— Я тоже боюсь неизвестности больше, чем настоящей опасности.
— Да? — Она уткнулась мне под мышку, всхлипнув.
Фенек-Капид неслучайно вырос таким. Отец умер рано, и он плохо его помнил в отличие от матери. Все ж, когда отдали на воспитание в Бек-Парид, ему уже было шесть лет, а потом ежегодно приезжал в гости. Ребенка совершенно нормально отдавать дальним родственникам из кочевников. Вырастая, многие берут себе жен в племени, создавая дополнительные семейные узы. Поэтому я воспитан одним из паридов, хотя первое время пришлось несладко. Драться приходилось постоянно, утверждаясь, а старики считали это нормальным и не думали одергивать детей, главное, чтоб не кучей на одного. Тем не менее зла сознательного от них не видел, а свои ничем не отличались от приемыша.
Всегда оставался с теми родичами в самых замечательных отношениях. Они меня сделали воином, научили обращаться с лошадьми и объяснили основные принципы мавретанца — нанг (честь), суть которого — осуждение любых проявлений малодушия, трусости, предательства и нарушения клятвы. Любое посягательство на независимость, землю, имущество даже рядового члена рода, агрессия против союзного племени, не говоря уже об убийстве одного из родственников, вызывает бадал — месть. Кровопролитие могло прекратиться только в том случае, если одна из сторон сдавалась на милость победителя. Иногда с помощью влиятельного посредника удавалось, не доводя дело до крови, уладить конфликт, заплатив крупный выкуп, но правила едины для всех. Я вырос, веря исключительно в силу.
Это было хорошее время. Мы кочевали после обильных дождей в одну сторону, затем возвращались назад под палящим солнцем, когда травы в сертане выгорали и скот не имел пищи. Возле хребтов есть родники и речки, позволяющие выдержать почти шесть месяцев зной засушливого периода. А еще племя занималось транзитной торговлей, получая на западном побережье товары, пользующиеся спросом во внутренних землях Мавретана, и доставляли по месту назначения. Эта дорога мне знакома с раннего детства. Просто моя приемная семья постоянно балансировала на грани бедности, и набеги на чужие земли с попытками коммерции особых доходов не приносили. Львиную долю забирал глава племени за помощь и просто по праву вождя. Так что жизнь Хромого и его рода мне известна не понаслышке. Почти десять лет я воспитывался в мало чем отличающемся окружении.
— Кости, — сказала она, ткнув пальцем в нечто белеющее в траве. — Человеческие. Или нет?
— Бывает, — без малейшего интереса глянул, — встретились кровники, вот и лежит невесть с каких времен. Или просто помер. В долине Смерти нет воды, а расположена она так, что многие вынуждены там проходить. Отец-воспитатель как-то на протяжении пятнадцати переходов насчитал останки трехсот пятидесяти лошадей, двухсот восьмидесяти быков и ста двадцати мулов. Там часто бросают живых, но ослабевших коней, и особо ушлые спускаются подобрать. Или продают специально запасенную воду в бурдюках недоумкам за непомерную плату.
— Но здесь же не пустыня!
— В некоторых отношениях плато Талая ничуть не лучше. Могут валяться останки армии зверолюдей еще со Второго Нашествия. Двадцать тысяч здесь положили. Назад ни один не вернулся.
— Стоянка, — скомандовал Карк, опустившийся со всего размаха не хуже запущенного камня на плечо. — Источник.
Здесь в очередной раз расходятся пути отрядов из общего каравана. Наш обоз пойдет напрямую в Хетар, а остальным еще долго телепать. И к лучшему. Надоели уже постоянные гости, желающие убедиться в моем геройстве и посмотреть на череп апера и его клинок. Умел бы нормально стихи складывать, как положено истинному воину сертана, непременно бы написал про глупых людей, не имеющих уважения к честному врагу. А пока приходится терпеть и делать гостеприимный вид, будто заняться мне больше нечем. По крайней мере, помогают со скотом, а то я б один запарился. От моей команды никакого прока. Кто валяется в беспамятстве, кто с лошадьми дела не имел, а Писарь и вовсе их боится. Ну и толку его бить, заставляя, тут правильней не подпускать вовсе, чтоб не испортил благородных животных.
— Он говорит? — изумилась Светлая. Глаза широко раскрыты, про слезы моментально забыла.
— Когда хочет. А что странного, даже дикие вороны часто повторяют слова и звуки.
— Но раньше такого не делал!
— Прежде ты его друга не лечила. Считай, в особо приближенные записал.
— Иди ко мне, Карк, — сказала Светлая умильным голосом, протягивая руку.
Ворон посмотрел внимательно на пальцы и перебрался на другое мое плечо. А когда проявила настойчивость, с раздраженным воплем полетел внутрь фургона. Наверное, проведать Бирюка, хотя почти наверняка на расстоянии определяет самочувствие. По его поведению я и без доклада не сомневался в улучшении состояния нашего раненого. Кстати, ужасно интересно, ходить-то он сможет? Если да — высший уровень восстановления кости. Не просто рана заживает.
— А ты говоришь, — сказала она разочарованно на поведение ворона.
— Так это просто образец дружелюбия, — сворачивая к остановившимся телегам, говорю. — Правда-правда. Ты не представляешь, на что он способен в плохом настроении.
На стоянке все занялись обычными делами. Распрячь, проверить лошадей, напоить, накормить. Когда Писарю можно доверить разве что разжечь костер и поставить на него котелок с водой, а девочка готовит ужин, работы остальным достаточно много. К счастью, Матушка не из белоручек и научилась быстро обращаться с лошадьми.
Потом я занялся наконец делом. На ходу разбирать огнестрельное оружие не самая лучшая идея. Кроме необходимости следить за обстановкой даже специальные рессоры не помогают от подскакивания на ямах и кочках. Еще не хватает потерять деталь. Достаточно отсутствия одной, и ружье становится бесполезным хламом.
Барабаны для патронов типа кольта вживую видеть не приходилось и землянину. Но при желании все поддается. Во-первых, переламывается на шарнире, позволяя вставлять патроны. Не сразу сообразил, однако нашел правильный путь методом тыка. Есть, правда, подозрение, что шарнир и замок со временем изнашиваются и рама расшатывается. Но это вполне поправимо при определенной сноровке и наличии соответствующих инструментов. Возможность выстрелить несколько раз подряд искупает подобного рода недостаток обслуживания с лихвой.
