Девятого марта Дик Сэнд стоял на носу. Он то смотрел на море и на небо, то переводил взгляд на мачты «Пилигрима», которые гнулись под сильными порывами ветра.
— Ничего не видно, Дик? — спросила миссис Уэлдон, когда юноша отвел от глаз подзорную трубу.
— Ничего, миссис Уэлдон, решительно ничего… А между тем ветер-кстати, он как будто еще усиливается — разогнал туман на горизонте…
— А ты по-прежнему считаешь, что теперь американский берег недалеко?
— Несомненно, миссис Уэлдон. Меня очень удивляет, что мы еще его не видим.
— Но корабль ведь все время шел правильным курсом?
— О да! Все время, с тех пор как подул северо-западный ветер, — ответил Дик Сэнд. — Если помните, это произошло десятого февраля, в тот злополучный день, когда погиб капитан Гуль и весь экипаж «Пилигрима». Сегодня девятое марта, значит, прошло двадцать семь дней!
— На каком расстоянии от материка мы были тогда? — спросила миссис Уэлдон.
— Примерно в четырех тысячах пятистах милях, миссис Уэлдон. Если что-нибудь другое и может вызывать у меня сомнения, то уж в этой цифре я уверен. Ошибка не может превышать двадцать миль в ту или другую сторону.
— А с какой скоростью шел корабль?
— С тех пор как ветер усилился, мы в среднем проходим по сто восемьдесят миль в день. Поэтому-то я и удивлен, что до сих пор не видно земли. Но еще удивительнее то, что мы за последние дни не встретили ни одного корабля, а между тем эти воды часто посещаются судами.
— Не ошибся ли ты в вычислении скорости хода? — спросила миссис Уэлдон.
— Нет, миссис Уэлдон! На этот счет я совершенно спокоен. Никакой ошибки быть не может. Лаг бросали каждые полчаса, и я всякий раз сам записывал его показания. Хотите, я сейчас прикажу снова бросить лаг: вы увидите, что мы идем со скоростью десять миль в час, то есть с суточной скоростью свыше двухсот миль!
Дик Сэнд позвал Тома и велел ему бросить лаг. Эту операцию старый негр проделывал теперь с большим искусством. Принесли лаг. Том проверил, прочно ли он привязав к линю, и бросил его за борт. Но едва он вытравил двадцать пять ярдов
[45]
, как вдруг линь провис.
— Ах, капитан! — воскликнул Том.
— Что случилось. Том?
— Линь лопнул!
— Лопнул линь? — воскликнул Дик. — Значит, лаг пропал!
Старый негр вместо ответа показал обрывок линя. Несчастье действительно произошло. Лаг привязан был прочно, линь оборвался посредине. А между тем линь был скручен из прядей наилучшего качества. Он мог лопнуть только в том случае, если волокна на месте обрыва основа-, тельно перетерлись. Так оно и оказалось, Дик Сэнд убедился в этом, когда взял в руки конец линя. «Но почему перетерлись волокна? Неужели от частого употребления лага?» — недоверчиво думал юноша и не находил ответа на этот вопрос.
Как бы там ни было, лаг пропал безвозвратно, и Дик Сэнд лишился возможности определять скорость движения судна. У него оставался только один прибор — компас. Но Дик не знал, что показания этого компаса неверны! Видя, что Дик очень огорчен этим происшествием: миссис Уэлдон не стала продолжать расспросы. С тяжелым сердцем она удалилась в каюту.
Но хотя теперь уже нельзя было определять скорость хода «Пилигрима», а следовательно, и вычислять пройденный им путь, однако и без лага легко было заметить, что скорость судна не уменьшается.
На следующий день, 10 марта, барометр упал до двадцати восьми и двух десятых дюйма
[46]
. Это предвещало приближение порывов ветра, несущегося со скоростью около шестидесяти миль в час.
Безопасность судна требовала, чтобы площадь поднятых парусов была немедленно уменьшена, иначе судну грозила опасность.
Дик Сэнд решил спустить фор-брам-стеньгу и грот-стеньгу, убрать основные паруса и следовать дальше только под стакселем и зарифленным марселем.
Он вызвал Тома и всех его товарищей на палубу — этот трудный маневр мог выполнить только весь экипаж сообща. К несчастью, уборка парусов требовала довольно продолжительного времени, а между тем буря с каждой минутой все усиливалась.
Дик Сэнд, Остин, Актеон и Бат поднялись на реи. Том встал у штурвала, а Геркулес остался на палубе, чтобы травить шкоты, когда это понадобится. После долгих безуспешных попыток фор-брам-стеньгу и грот-стеньга были, наконец, спущены. Мачты так раскачивались и ветер задувал с такой бешеной силой, что этот маневр едва не стоил жизни смельчакам матросам — сотни раз они рисковали полететь в воду. Затем взяли рифы на марселе, фок убрали, и шхуна-бриг не несла теперь других парусов, кроме стакселя и зарифленного марселя.
Несмотря на малую парусность, «Пилигрим» продолжал быстро нестись по волнам.
Двенадцатого марта погода стала еще хуже. В этот день, взглянув на барометр, Дик Сэнд похолодел от ужаса: ртутный столб упал до двадцати семи и девяти десятых дюйма
[47]
.
Это предвещало сильнейший ураган. «Пилигрим» не мог нести даже немногих оставленных парусов.
Видя, что ветер, того и гляди, изорвет марсель, Дик Сэнд приказал убрать парус.
Но приказание его запоздало. Страшный шквал, налетевший в это время на судно, мигом сорвал и унес парус. Остина, находившегося на брам-рее, ударило свободным концом гордея. Он получил довольно легкий ушиб и мог сам спуститься на палубу.
Дика Сэнда охватила страшная тревога: по его расчетам с минуты на минуту должен был показаться берег, и он боялся, что мчавшееся с огромной скоростью судно с разбегу налетит на прибрежные рифы.
Он бросился на нос и стал вглядываться в даль. Однако впереди не было видно никаких признаков земли.
Дик вернулся к штурвалу. Через минуту на палубу вышел Негоро. Словно против воли, он вытянул руку, указывая на какую-то точку на горизонте. Можно было подумать, что он видит знакомый берег в тумане…
Снова злая усмешка мелькнула на лице португальца, и, не промолвив ни слова, он вернулся в камбуз.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. Остров на горизонте
В этот день разразился ураган — самая ужасная форма бури. Воздушные потоки неслись теперь с юго-запада со скоростью девяносто миль в час.
Это был настоящий ураган, один из тех, которые швыряют на берег суда, стоящие в порту на якорях, срывают с домов крыши и валят на землю прочные строения. Таков был ураган, разрушивший 23 июля 1825 года Гваделупу.
Если ураганный ветер может сбросить с лафетов тяжелые орудия, то легко себе представить, как он швыряет судно, не имеющее другой точки опоры, кроме разбушевавшихся волн.
