– Ты разве никогда раньше рыбок не видела? – спросил он.
Она покачала головой:
– Мы не любим воду.
Он не стал расспрашивать ее о причине этого. Море и река, как известно, способны и поддерживать жизнь, и разрушать ее; они дают людям пищу, но и плату за это берут жизнями тех рыбаков, что эту пищу добывают, плавая по водам, или тех женщин, что тонут, всего лишь стирая в речке белье. Ведь большинство крестьян плавать не умеют, да и сам Дэниел осмеливался плавать только в тихих речных заводях.
– Не бойся, здесь совершенно безопасно, – на всякий случай сказал он.
Ее улыбка была неожиданной и яркой, точно блеснувший луч солнца. И в ней не чувствовалось ни капли обмана.
– Иди сюда, Энни, – сказала она. – Иди, лохматка.
Девочка зашлепала по воде, полоща в ней подол юбчонки.
– Вот, одна есть, – сказал Дэниел, приседая и шаря рукой по илистому дну. – Смотри-ка.
Поймав рыбку, он выпрямился, и девочка подошла к нему. Она наклонилась так низко, что ее длинные волосы упали на поверхность воды и тихонько на ней покачивались. На раскрытой ладони Дэниела трепетала, пытаясь улизнуть, маленькая рыбка.
– Как это ты ее поймал? – с восхищением выдохнула девочка. – Значит, это и есть лунная рыбка?
Он засмеялся:
– Это… в общем, да. Такое у нее название, ничуть не хуже любого другого. Но теперь нам придется ее отпустить. Поможешь мне поймать еще одну? Смотри внимательней.
Девочка медленно поворачивалась в воде, опустив туда руки по плечи и почти касаясь лицом речной поверхности. Дэниел быстро глянул на девушку, стоявшую рядом.
– Вообще-то волосы у нее уже мокрые, – сказал он.
И девушка принялась набирать горстями воду и осторожно поливать ею волосы сестренки. Почувствовав это, девочка нахмурилась и оттолкнула ее руки.
– А вот и еще одна, – постарался отвлечь ее Дэниел. – Смотри-ка! Хочешь сама ее подержать?
Девочка, невольно окунув лицо в воду, подняла голову. Вода грязными ручейками стекала по ее мордашке. Дэниел опустил рыбку в ее протянутые ручонки и улыбнулся, потому что малышка прямо-таки застонала от восторга. Она вряд ли выглядела бы более счастливой, если б он положил ей в руки медовую коврижку.
– Ну что, дело сделано? – спросил он у ее сестры. Та кивнула. Он взял руки девочки в свои, и они вместе выпустили рыбку в воду. Теперь малышка уже промокла насквозь и вся дрожала.
– Ну, на сегодня, пожалуй, достаточно, да? – сказал Дэниел и нежно ущипнул ее за подбородок.
Сестры, держась за руки и переступая мокрыми блестящими ногами, побрели к берегу. Подолы их потрепанных юбчонок тянулись за ними по воде, влажные спутанные волосы сверкали на солнце. Прекрасные оборванки, подумал Дэниел, наклоняясь и поднимая с земли носки и башмаки.
Вдруг девушка резким движением протянула к нему руку: на ее раскрытой ладони лежал какой-то камешек.
– Это тебе от меня. В подарок, – сказала она.
Он взял камешек и стал его рассматривать. Обыкновенный серый голыш, еще мокрый, только что из реки.
– Ой, смотри, мама сердиться будет! – испуганно прошептала девочка.
– Не будет, если мы ей не скажем.
– Хорошенький камешек, – сказал Дэниел. – О, да в нем еще и дырка!
Девушка посмотрела на него как на полного идиота.
– Ведь это же ведьмин камень! Защищает от проклятий, от порчи, ото всего такого. Неужели у вас на ферме ни одного такого нет? Хотя бы чтоб молоко не скисало?
Он покачал головой:
– Мой отец не одобряет…
А девочка, от нетерпения подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, сообщила:
– Если ты в эту дырочку посмотришь, то, может, даже фею увидишь, а если в реку его опустишь, так увидишь русалку или водяного!
Дэниел вертел камешек в руках.
– Это действительно ценный подарок. Я буду очень его беречь.
– Да, – сказала девушка, – ты обязательно его береги. – И она обратилась к сестренке, ласково взяв ее за руку: – Ну, Энни, что нужно сказать… этому парню?
– Меня зовут Дэниел, – с опозданием представился он.
Малышка сосредоточенно сосала большой палец. Не вынимая его изо рта, она поблагодарила:
– Спасибо. – Потом, быстро глянув на сестру, прибавила: – А шепчущей раковины ты мне так и не достал!
Дэниел рассмеялся и пообещал:
– В следующий раз непременно достану. – Он уже собрался уходить, потом снова повернулся к девушке и спросил: – А тебя как зовут?
По ее лицу пробежала тень подозрения.
– Зачем тебе?
Он вспыхнул, смущенно покраснел.
– Я… ну просто… все так делают, когда знакомятся.
– Ах вот как все делают! – Она нахмурилась и даже отступила на шаг, словно подозревая его в каком-то обмане.
– Ну да. И как же все-таки твое имя? – Разговаривать с ней было все равно что странствовать в незнакомой местности, не зная дороги.
Она колебалась, внимательно на него глядя. Он спокойно ждал.
– Сара, – тихо промолвила она, а он, не подумав, выпалил:
– Как красиво!
Она так и взвилась. Смотрела на него, насупившись, словно он ее оскорбил.
– Ничего особенного. Самое обыкновенное имя. И нечего так удивляться!
– Нет, нет, я вовсе не удивляюсь. Просто… просто это имя очень тебе подходит. – Он вздохнул. Слишком поздно теперь проявлять осторожность. В кои-то веки ему захотелось стать безрассудно храбрым. – Нет, правда… очень красивое имя!
Он поспешно наклонил голову, пытаясь скрыть предательский румянец, и принялся счищать с босых ног прилипшие к ним грязь, траву и мелкие камешки. Подаренный ему ведьмин камень он крепко сжимал в руке. «Интересно, – думал он, – сколь велико его могущество? Сможет ли этот камень защитить меня от желания вновь и вновь видеть эту девушку? Сумеет ли скрыть нас обоих от обвиняющих глаз деревенских жителей, если мне все же не удастся этому желанию воспротивиться?»
* * *
Наконец все приготовления к севу были завершены, и земля уже достаточно согрелась. Вообще-то дни этой подготовки Дэниел не слишком любил, поскольку с утра до ночи приходилось жечь в полях прошлогоднюю ботву и всякий мусор. От дыма у него щипало глаза, слезы порой текли ручьем, драло горло, да и противный запах насквозь пропитывал одежду и держался потом еще много дней. Так что к празднованию Первомая он готовился с особым наслаждением, предвкушая отдых и разнообразные развлечения.
Для Королевы Мая отец выделил лошадь и повозку. С раннего утра деревенские женщины, которые давно уже перестали и надеяться на Майскую корону, и пялиться на парней, украшали эту повозку лентами, колокольчиками, бутенем и ракитником. Наконец повозка была готова, в нее впрягли старого Бориса, самого спокойного коня у них на ферме, и он стоически ждал своей участи.
