И Дэниел невольно опустил голову. Голова у него пылала, в висках стучала боль. Он принялся пальцами стирать налипшую на веки грязь, чувствуя, что заслужил упреки отца. Ведь Филлис всего четырнадцать, и теперь ее застыдят, затравят, особенно если узнают, что она беременна от магистрата. Он знал, что отныне ее глаза, полные слез, будут вечно его преследовать. Впрочем, так ему и надо!
* * *
Но он ошибался. Он уже и сам понимал, что преследовать его будут вовсе не глаза Филлис. Уже несколько дней он постоянно видел перед собой штормовые глаза Сары, невольно вспоминая, как льнуло к нему ее теплое тело, когда они ехали верхом на Бонни. Вспоминал каждое ее колючее словечко. Впрочем, постепенно голос ее стал звучать гораздо мягче, ласковей. И воспоминания эти по ночам не давали ему уснуть, вызывая в душе разные греховные желания, которые он тщетно пытался подавить.
В итоге он еще до рассвета встал и оделся; у него не хватило терпения ждать, когда солнце взойдет и разгонит эту бессмысленную дремоту. В такой ранний час воздух был еще полон ночной прохлады, но безоблачное небо предвещало по-настоящему теплый день. Дэниел пошел проверить, как обстоят дела на гороховом поле. Утренний воздух был словно пронизан струйками дыма от догоравших костров, на которых еще тлели прошлогодние сорняки, старые корневища и папоротники. Вдруг кто-то, набросившись на него сзади, прижал его к стене дома. Ну, конечно же, Гэбриел! Хорошо еще, что вокруг никого и никто не видит, как его в очередной раз пытаются унизить. Сейчас он чувствовал себя слишком усталым, чтобы затевать бессмысленную ссору, а то и драку.
– Не думай, что я забыл, как ты украл у меня возможность в кои-то веки поступить по справедливости с теми дьяволами из чумной деревни, – прошипел Гэбриел, наклоняясь так близко, что Дэниел с отвращением почувствовал у себя на щеке капельки его слюны. – И не надейся, я это дело так не оставлю. Найду подходящий момент. Та сука за все мне заплатит.
Он ушел, а Дэниел так и стоял, устало привалившись к стене и пытаясь перевести дыхание. Хейвортов все в деревне боялись, а некоторые даже ненавидели, однако Гэбриел никогда раньше против них не выступал.
Встряхнувшись и прокашлявшись, Дэниел двинулся в поле такой ленивой и расслабленной походкой, которая уж точно должна была любому показать, что ему ровным счетом на все наплевать. Он и сам не мог толком понять, как это ему удалось не только остановить разъяренную толпу почти у самого дома Сары, но и заставить людей повернуть в лес на поиски другого преступника. «Вряд ли, – думал он, – мне и в следующий раз так повезет. У меня и сил маловато, и уважения среди крестьян никакого».
Потом он весь день провел в поле, разгребая остатки костров и полусгоревшие корни и распределяя это удобрение по земле в преддверии сева; ему нравился запах дыма и земли, хотя глаза, когда он ровным слоем рассыпал серую золу по поверхности почвы, сильно щипало, у него даже слезы потекли, мгновенно пересохло горло, а во рту воцарился вкус все той же золы. К полудню спина у него уже ныла от усталости, ладони покрылись пузырями. Снедавшее его беспокойство и тяжелый труд отняли остаток сил. Но он продолжал работать, зная, что, даже когда он вымоется, поест и ляжет спать, перед ним вновь незамедлительно возникнет образ Сары. Возникнет и более не исчезнет. Да он и сам не захочет, чтобы она исчезала. У него и сейчас было такое ощущение, словно она весь день простояла с ним рядом.
* * *
Стука в дверь никто не ожидал. Трое мужчин, покончив с утренними делами, уже собирались уходить и лишь недоуменно переглянулись: деревенские вообще заходили к ним нечасто, а уж в воскресенье утром и вовсе никогда.
Бетт, тоже собиравшаяся уходить, открыла дверь, и мужчины услышали ее голос:
– Ты что, забыла, что сегодня воскресенье? Я сегодня и хлеб не пекла, и печь не топила, так что мне и дать-то тебе нечего.
– Да я не за хлебом пришла, мне поговорить с тобой нужно, – ответил ей кто-то, стоявший за порогом.
Бетт оглянулась, сердито посмотрела на Дэниела, мотнула головой в сторону двери и вышла. Дэниел, в свою очередь, посмотрел на отца, но тот, подняв брови в безмолвном вопросе, только плечами пожал.
Выйдя из дома, Дэниел увидел Молли, которая смущенно стиснула затянутые в перчатки руки, и в голове у него мелькнула некая неприятная мысль. «Зачем ты сюда явилась?» – хотелось ему спросить, но он стоял и молчал, а отец и Гэбриел топтались у него за спиной, не понимая, что происходит.
– Мне тебя повидать захотелось, – шепотом призналась Молли.
Не выказав по этому поводу ни удивления, ни радости, Дэниел жестом предложил ей отойти в сторонку. При подобных разговорах свидетели уж точно ни к чему. Они медленно побрели через поле, освещенные разгоравшейся в небе алой зарей. Весна уже совсем вступила в свои права, стало тепло, да и дел на ферме, хотя Дэниел по-прежнему был занят с утра до ночи, стало как будто поменьше.
– Ты вообще-то нормально себя чувствуешь? – чуть насмешливо спросил он, хотя ему было совсем не до шуток. Скорее, он испытывал неловкость, находясь наедине с Молли.
– Да хватит тебе, Дэниел, не дразни меня! Ты же знаешь, почему я пришла.
Он остановился и, пожав плечами, вопросительно посмотрел на нее.
– Ты же знаешь, что согласно нашей традиции Майская королева сама себе жениха выбирает. – Говоря это, Молли так низко наклонила голову, что ее глаз совсем не было видно из-под полей соломенной шляпки.
– Но ведь Майский день вчера был.
– Что?
– Вчера он был, Майский день. Это вчера ты могла выбрать себе хоть в ухажеры, хоть в женихи любого парня. Но только вчера.
– А я и вчера к тебе приходила, только найти тебя не сумела. Неужели тебе больше нечего мне сказать?
Она обиженно смотрела на него широко раскрытыми глазами и сквозь перчатку кусала ноготь на большом пальце. Дэниела невольно тронули ее неуверенность и искреннее огорчение. Только сейчас он заметил, что деревья в саду у Молли за спиной словно обрызганы первым белым цветом.
– А что я могу тебе сказать? – удивился он. – Мне и в голову прийти не могло, что ты меня выберешь.
– Ну, так знай: я выбрала именно тебя! – Она вскинула на него глаза: – Неужели тебе это неприятно?
– Я… мне, конечно, приятно, я очень тебе благодарен, но, по-моему, тебе стоит еще подумать и выбрать кого-нибудь получше. Кого-нибудь… другого.
Молли засмеялась, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.
– Именно поэтому я уверена, что ты и есть самый лучший и правильный мой выбор, – сказала она. – А теперь мне пора в церковь, да и тебе тоже. А отцу своему я после скажу.
И она убежала, придерживая одной рукой юбку, а второй – шляпку. Но один раз все-таки обернулась и улыбнулась ему.
А Дэниел так и стоял на прежнем месте, слушая пение сойки и сознавая, что минуту назад его мир совершенно перевернулся, но он и сам еще не понял, каким же образом такое могло произойти.
