– Ты отняла его у меня! – выкрикнула вдруг Молли сквозь слезы. – Отняла с помощью своего колдовства! Если бы у меня тогда это с ним случилось, все и теперь было бы хорошо. Что же мне делать-то?
– Проглоти свои гнусные обвинения и никогда больше не позволяй себе их произносить, – сказала Сара. – Иначе весь твой язык покроется кровоточащими язвами, а каждое злое слово, вылетевшее у тебя изо рта, будет превращаться в летучую мышь, которая, оскалив зубы, будет бросаться на тебя и кусать, наполняя твою душу злобой, а тело – болью. Той самой болью, которую ты сейчас так стремишься мне причинить.
Молли мяла в руках подол юбки; лицо у нее было красным и сморщенным, как у новорожденного, а спина согнута, как у старухи.
– Я уже и так всем этим наполнена! И болью, и злобой! – выкрикнула она. – Мне теперь ничто не поможет!
Сара шагнула к ней, раскинув руки, и Молли испуганно отшатнулась. Слезы ручьем текли у нее по щекам, она в ужасе хватала воздух раскрытым ртом.
– Сара, – снова крикнул Дэниел, – остановись!
Но Сара сделала еще шаг и остановилась на расстоянии вытянутой руки от Молли.
– Кровь будет сочиться из твоего отравленного тела, капая с кончиков пальцев и собираясь в лужу у ног твоих… – странно низким голосом медленно проговорила она. Дэниел никогда не слышал, чтобы Сара говорила таким голосом. Казалось, ее устами говорит кто-то другой. Ему и в голову не могло прийти, что она способна обрушить на кого-то столь отвратительные угрозы. Невозможно было поверить, что в ее душе могла таиться подобная мерзость. Лунные блики играли на воде, и Дэниел почти ничего не видел, кроме этой игры света; он тяжело дышал, и каждый новый вдох пронзал его грудь подобно острому ножу. Он хорошенько плеснул водой себе в лицо и несколько раз моргнул, продолжая внимательно следить за тем, что происходит на берегу.
– Оставь ее! – крикнул он, надеясь остановить Сару, и голос его сорвался. Но Сара была сейчас для него недосягаема. Это была уже не та Сара, которую он знал. Там, на берегу, демонстрировало свое могущество некое неведомое существо. В эти мгновения Сара стала именно той, кого так боялись деревенские жители.
– …и все, к чему ты прикоснешься, все, что ты любишь, будет поражено страшной заразой, – снова донесся до него голос Сары.
Молли зарыдала, потом попыталась убежать, но Сара, рукой описав в воздухе круг, заставила ее вернуться на прежнее место. Потом подошла к согнувшейся в три погибели Молли, приподняла ее лицо за подбородок, наклонилась к ней и сказала раздельно:
– Запомни. Мои. Слова.
Она повелительным жестом отпустила Молли, и та бросилась бежать, но споткнулась о ветку, упала и сильно ударилась головой о камень. Дэниел услышал звук удара, даже стоя посреди реки. Некоторое время Молли лежала неподвижно, и он не выдержал. Вылез на берег, натянул штаны и подошел к Саре. Та стояла, глядя на Молли и на красное пятно, которое медленно расползалось под ее головой.
Молли пришла в себя еще до того, как Дэниел успел к ней подойти. Она села, поднесла руку к голове и, увидев кровь, испуганно заплакала.
– Ты же видел! – сказала она тоненьким голосом. Потом встала и прислонилась к Дэниелу. – Она нарочно сдвинула эту ветку. Ее там раньше не было. Она своим колдовством сдвинула ее, чтобы я споткнулась и упала. Ты ведь видел, как она это сделала, Дэниел?
Он смотрел то на одну девушку, то на другую. Лицо Сары было сейчас абсолютно бесстрастным, и невозможно было понять, что она сейчас думает или чувствует. Он не знал, была там эта ветка или нет. Кто ее знает? Он не знал даже, действительно ли он все это видел собственными глазами или же это ему просто привиделось.
– Я… Мне кажется, это просто случайность. Наверняка случайность, – сказал он и сам услышал в собственном голосе сомнение.
– Никакая не случайность! Это она ветку туда передвинула! – Голос Молли снова сорвался в крик. – Я же не слепая! Я же видела, что там никакой ветки не было. Да если б и была, сама я бы никогда на нее не налетела. Это она меня наказать хотела. Ты же знаешь, что об этих Хейвортах говорят! Говорят, что они детей крадут, а потом из их косточек свои колдовские зелья варят!
Дэниел помог ей немного отойти в сторону, потом снова посмотрел на Сару. Та стояла на прежнем месте и не сводила с них глаз.
– Мне все же кажется, что это, наверное…
– Она же просто околдовала тебя! – не унималась Молли. – Она свою черную магию на тебя напустила. А тебе известно, что это ее мамаша вызвала бурю и своего мужа, отца своих детей, утопила? Подумай, Дэниел, что с тобой-то станется. Вернись, стань таким, как прежде. Пожалуйста! Идем со мной.
Молли неуверенно поднялась на цыпочки, опираясь руками о грудь Дэниела, и поцеловала его в губы. Он в ответ только головой покачал. Молли отшатнулась от него, повернулась и убежала.
Дэниел немного выждал, потом подошел к Саре и повернул ее к себе лицом, страшась того, что может увидеть. Ему казалось, что под ее знакомым и любимым обличием скрывается морда какой-то отвратительной твари, только что говорившей ее устами. Но лицо Сары осталось прежним. Перед ним была она, его Сара, только побледневшая и словно замерзшая; и глаза ее были странно расширенными и какими-то пустыми. И все же это, безусловно, была Сара.
– Что же ты сделала? – вырвалось у Дэниела.
Она посмотрела на него пустыми глазами и спокойно сказала:
– Он пришел. Он все время был рядом, но власти надо мной не имел. А теперь я и он стали единым целым. Я сама сделала этот выбор.
– Я не… Кто пришел? Ты не…
– Тот пес. Он все время был рядом со мной, и я решила: пусть он станет частью меня. Но все вышло не так, как я хотела раньше.
Дэниел снова заглянул ей в лицо, пытаясь увидеть ее настоящую, ведь раньше у него это всегда получалось. Но все его попытки заглушал крепнущий голос сомнений.
На острие надежды
Сет – ноша довольно тяжелая, особенно когда он висит на мне, как сейчас, но мне эту ношу нести даже приятно. Ведь именно Сету я обязана всем своим счастьем, которое сейчас еще только начинается.
А тогда вышло вот что: я поднялась на наш холм, сопровождаемая все усиливавшимся запахом черной белены, настежь распахнула дверь и увидела, что Сет лежит на спине, широко раскинув руки.
Хоть я и не осмеливалась спрашивать у мамы, но на прошлой неделе между ними точно был разговор насчет скорейшего выздоровления Сэма Финча. Я сердцем чувствовала, что это не мои просьбы подействовали, а, по всей видимости, то, что Энни принесла в дом знак смерти, белые и красные цветы. Вот что заставило маму снять все свои заклятия и обезвредить все яды, которые она к Финчу применила. В общем, что бы ни заставило ее это сделать, я за это все равно благодарна. По крайней мере, я стала куда меньше за них бояться.
Я вообще бояться стала меньше, чувствуя в себе некую ровную стойкую силу, распространявшуюся по всему моему телу вместе с током крови; думая об этом, я каждый раз вспоминала, как в тот день, когда проклинала Молли, душа моя открылась, позволив тому псу обрести над ней власть. Но я уже понемногу стала приручать его, научилась по собственному желанию использовать его могущество. И, судя по тому ужасу, что плескался в глазах Молли, нетрудно было предположить, что ни одного дурного или опасного слова обо мне она никогда не произнесет.
