Потом Сет очнулся, поднял голову, поморгал глазами и пробормотал невнятно:
– Извини, малышка, это случайно вышло. – Казалось, кто-то с трудом вытягивает из его уст каждое слово. – Мне нужно поговорить с тобой.
Все у меня внутри похолодело и напряглось; я перестала размышлять о своем только что обретенном могуществе и полностью сосредоточилась на данном конкретном моменте. Сет явно принес какие-то новости, и я молила Бога, чтобы эти новости были хорошими.
Сет вздохнул и снова погрузился в раздумья, словно копаясь в себе, а потом медленно, словно мучительно вытаскивая из себя каждое слово, заговорил:
– Я получил весточку от той семьи, о которой вам рассказывал. Они пишут, что будут рады дополнительным рабочим рукам, а в уплату готовы предложить кров, пищу, но, к сожалению, очень немного денег.
Я судорожно вздохнула, позволив наконец воздуху хоть немного охладить изнутри мою пылающую грудь.
А Сет снова бессильно уронил голову на руки и пробормотал:
– Завтра я вас обвенчаю.
Я бросилась к маме, горячо обняла ее:
– Ох, мамочка! Неужели завтра все это действительно произойдет?
Она тоже крепко меня обняла и сказала:
– Да, и теперь ты будешь спасена.
– Мы все будем спасены, мама! Хотя нам с Дэниелом и придется сперва уехать. Но он поклялся, что мы при первой же возможности за вами пошлем.
Мамино лицо замкнулось, словно мои слова заслонили от нее всякую надежду.
– Я и мечтать не могла, что хоть кто-то из моих детей сможет обрести нормальную жизнь.
– Но, мама, мы непременно за вами пошлем! И вы к нам приедете.
* * *
Это мое обещание и сейчас звучит у меня в ушах, когда мы с Сетом потихоньку спускаемся с холма. Своей тяжелой рукой он обнимает меня за плечи, да еще и всем весом на меня навалился, но мне все нипочем, я время от времени поворачиваю на пальце кольцо, подаренное Дэниелом, и с губ моих не сходит улыбка. Сет все время что-то бормочет себе под нос, и я его почти не слушаю, но потом все же начинаю улавливать в его словах некий смысл.
– Деревня эта находится довольно далеко отсюда. Во всяком случае, достаточно далеко, так что там никто ничего о твоей семье знать не может, – говорит он, и я подтягиваю его обвисшую тушу повыше на плечо, чтобы его одежда не терла мне обожженную солнцем шею. – Вам сперва нужно миновать Миддон. Знаешь, где это?
Я киваю и облизываю пересохшие губы.
– Через Миддон вы попадете в Олдмор, а потом вам еще довольно далеко придется идти по берегу моря, которое все время будет слева от вас, пока не доберетесь до селения, которое называется Блэкоп. Хоть в этом названии и кроется тьма
[8], но место это очень хорошее, богатое не только рыбой, но и своими полями и пашнями, да и люди там все, как один, добрые и честные.
Я снова подтягиваю Сета повыше и обнимаю его за талию, чтобы было ловчее, хотя от него так и пышет жаром, да еще и солнце палит вовсю. И тут я вижу у подножия холма какого-то мужчину. Он стоит совершенно неподвижно и смотрит явно в нашу сторону.
– Жители в тех местах вообще очень гостеприимные, а эти Уилсоны особенно. Такие хорошие, добрые люди, и такое горе на них обрушилось, что они и до сих пор не оправились.
Я слушаю его, но не свожу глаз с того человека. Это точно не Дэниел. В руках у него палка, и он, чуть отклонившись назад, крутит ее над головой, как ребенок.
– Значит, завтра, как стемнеет, – говорит Сет, – вы оба придете ко мне, и я вас обвенчаю, так что уехать вы сможете еще до восхода солнца.
– Спасибо тебе, Сет, – говорю я, задыхаясь от жары и от того, что давно уже тащу на себе его тяжелое тело. – Мы тебе всем обязаны.
Сет останавливается так внезапно, что я чуть не падаю. Он поднимает вверх палец, словно определяя направление ветра, торжественно сообщает:
– Боюсь, меня сейчас вырвет, – и падает на колени.
А тот мужчина перестает вращать свою палку и направляется к нам. И я почти сразу узнаю в нем Гэбриела.
Присвистнув, он останавливается, уставившись на меня и ковыряя землю своей палкой. Оказывается, один конец у нее заостренный.
Я оглядываюсь. Сет стоит на четвереньках. Его рвет. И сейчас мне все равно, понял Гэбриел или нет, кто я такая. Завтра меня уже здесь не будет.
Я поворачиваюсь к нему лицом и молчу. Нет смысла пытаться наложить заклятие; чтобы его напугать, мне в данный момент нужно гораздо больше, чем грозно поднятый перст и несколько магических слов.
– Значит, Молли все-таки правду сказала. Значит, это ты под видом милой и скромной девушки к нам в дом пробралась, гнусная шлюха, ведьма проклятая!
Вся история моментально складывается у меня в мозгу, точно разрозненные кусочки головоломки, даже места для сомнений не остается.
– Значит, отвар не подействовал? – спрашиваю я.
– На кого?
– На ту, что твоего ребенка носит!
Гэбриел грозно надвигается на меня, но все же останавливается в одном шаге, широкий и мощный, как каменная стена. Я стою спокойно, глядя на него снизу вверх. Где-то у меня за спиной стонет Сет.
– Это небось ты его ей в брюхо засадила с помощью своих колдовских штучек. Я тут ни при чем.
– Да чтоб мне на костре гореть – это твоих рук дело, Гэбриел!
– Да как ты смеешь меня по имени называть?!
Рука Гэбриела взлетает как бы сама собой, палка падает к его ногам, и я невольно вздрагиваю, хотя твердо решила стоять на своем. А он срывает с меня чепец, швыряет его на землю и выдергивает из моих волос шпильки. Волосы рассыпаются у меня по плечам и по спине, и он медленно накручивает их на руку, притягивает меня к себе, щекой прижимается к моим волосам, погружает в них лицо и вдыхает их запах, блаженно закрыв глаза.
– Немедленно отпусти меня. Оставь меня в покое, – спокойно говорю я.
– Как же давно я об этом мечтал! – Голос у него необычайно тих и нежен. Я ни разу не слышала, чтобы он так ласково говорил. – Так хотелось посмотреть, как они у тебя по плечам рассыпаются, почувствовать, каковы они на ощупь, как они пахнут…
Я пытаюсь заставить себя дышать ровно, но мне это не удается. Именно сейчас, когда мое счастье совсем близко, когда до него почти что рукой можно дотронуться, этот скот не просто осмелился ко мне прикоснуться, но и заставил меня испытывать страх.
– А ну убери свои руки! – говорю я уже совсем иным тоном.
Он открывает глаза словно по щелчку, но его хватка становится только крепче. Мне так больно, что я невольно морщусь.
– А ты меня не пугай, – усмехается он. – Я тебя теперь ясно разглядел. Неужели ты и в этот раз настолько меня своими колдовскими чарами опутала, что я тебя совсем другой считал? Ну, ведьма, можешь считать, что я уже стряхнул с себя твои чары!
