Не только я считал, что из меня ничего не выйдет. Если бы вы спросили моих учителей, когда я был еще ребенком, большинство бы ответило, что я просто не в состоянии написать книгу, которую вы сейчас держите в руках. В то время они бы удивились тому, что я в состоянии просто читать, не говоря уже о том, чтобы писать.
Причиной этому стало происшествие, случившееся в детском саду, которое полностью изменило ход моей жизни. Я сидел в классе на уроке, когда за окном вдруг завыли сирены. Все вокруг обратили на это внимание, а учитель, выглянув наружу, сообщил, что видит пожарные машины. Ученики тут же отреагировали на эту новость, как и свойственно детям: толпой бросились к окнам. Я очень разволновался, потому что к тому времени уже был одержим историями о разных супергероях (и до сих пор одержим!). А более похожих на супергероев людей, чем пожарные, я просто не мог себе тогда представить. Поэтому, рванулся к окну со всеми остальными.
Но вот незадача – моего роста не хватало, чтобы посмотреть на проезжающие внизу пожарные машины. В этот момент один мальчик бросился к своему стулу, намереваясь подтащить его к окну и встать сверху. Пример оказался заразительным – все дети бросились делать то же самое. Я подбежал к своей парте, схватил стул и поставил его прямо возле здоровенного радиатора, идущего вдоль подоконника. Запрыгнув на сиденье стула, я увидел наконец-то пожарных и замер в восхищении. Это было так захватывающе! Разинув рот, я не мог оторвать глаз от этих бравых парней, наблюдая, как они суетятся в своих кажущихся непроницаемыми костюмах вокруг ярко-красных автомобилей.
Но затем один мальчишка выхватил из-под меня стул, я потерял равновесие и полетел вниз, головой прямо на радиатор. Мне не повезло: я сильно ударился о металлическую батарею, и кровь хлынула ручьем. Без лишних промедлений меня отправили в больницу, где доктора заштопали мои раны. Однако потом они без обиняков сообщили моей маме, что полученная мною черепно-мозговая травма очень тяжелая.
Впоследствии мама рассказывала, что после произошедшего я очень изменился. Раньше я был жизнерадостным, уверенным в себе и любопытным ребенком, а после полученной травмы стал замкнутым, плюс у меня обнаружились проблемы с учебой; выяснилось, что мне тяжело сосредоточиться, и память у меня стала просто дырявой. Как вы понимаете, учеба в школе превратилась для меня в тяжкое испытание. Учителям приходилось повторять свои фразы снова и снова, пока я не научился притворяться, что все понял. В то время, как остальные дети учились читать, я не мог запомнить значение букв алфавита. Помните, наверное, эти читательские кружки, когда из рук в руки передавалась какая-нибудь книга, и нужно были зачитывать из нее вслух, громко и с выражением? Для меня это было худшим из испытаний – нервничать, пока книга приближается к тебе все ближе и ближе, только для того, чтобы, взглянув на страницу, осознать, что не понимаешь ни единого слова (я думаю, именно отсюда возник мой жуткий страх перед публичными выступлениями). Потребовалось целых три года, чтобы я смог наконец научиться читать – однако еще долго это занятие требовало от меня тяжких усилий и изнуряющей борьбы.
Я не уверен, что вообще смог бы научиться читать, если бы не герои, которых я увидел в комиксах. Обычные книги вовсе меня не привлекали, но увлечение комиксами заставляло двигаться вперед, до тех пор, пока я не смог сам их читать, не ожидая пока кто-нибудь сделает это для меня. Я готов был читать их даже ночью под одеялом, при свете одного лишь фонарика. Эти истории вселили в меня надежду на то, что человек может перебороть свою судьбу.
Моими любимыми супергероями в детстве были Люди Икс; не только потому, что они были самыми сильными из всех, но еще из-за того, что их никто не понимал, в то время как сами они так сильно отличались от обычных людей. Мне казалось, что у нас много общего. Они были мутантами, которые не вписывались в окружающее общество, а люди, не понимая их, старались держаться от них подальше. Точь-в-точь мой портрет – за исключением сверхспособностей. Люди Икс были изгоями, как и я. Я принадлежал их миру.
Я вырос в округе Вестчестер, пригороде Нью-Йорка, и однажды ночью сильно разволновался, обнаружив, что «Школа профессора Ксавьера для одаренных подростков»
[6], согласно комиксам, располагалась где-то рядом со мной. Когда мне было девять лет, на выходных я мог с утра до вечера колесить по своему району, пытаясь разыскать эту школу. Я стал одержим этой идеей. Мне казалось, что если бы я сумел ее найти, то оказался бы наконец в подходящем месте, где быть «другим» совсем не опасно, где я мог бы открыть и развивать свои собственные сверхспособности.
«У этого мальчика проблемы с мозгами»
Но в реальном мире жизнь не сахар. Примерно в это же самое время моя бабушка, которая жила с нами и помогала меня воспитывать, начала проявлять признаки деменции. Смотреть как кто-то, кого вы любите, сходит с ума, теряя остатки памяти… это сложно описать словами. Я словно постепенно терял ее, шаг за шагом, пока она, наконец, не умерла. Бабушка была для меня целым миром, и именно из-за случившейся с ней трагедии (в сочетании со вставшими передо мной интеллектуальными вызовами) я так сильно увлекся идеей оздоровления нашего мозга.
Если вернуться к школьным дням, то надо мной тогда постоянно издевались и высмеивали – не только на игровой площадке, но и в классе тоже. Я помню, как однажды учитель начальной школы, вконец разочаровавшись от того, что я никак не мог усвоить урок, указал на меня и произнес: «У этого мальчика проблемы с мозгами». Я был просто раздавлен от осознания того, что он меня воспринимал именно так, а остальные, очевидно, считали точно так же.
Зачастую, когда вы цепляете на кого-то или на что-то ярлык, то создаете границу – ярлык превращается в барьер. Взрослым надо крайне осторожно относиться к своим словам, поскольку они серьезно влияют на внутренний мир ребенка. Всякий раз, когда я, прилагая максимум усилий, не справлялся с очередным тестом, пролетал с выбором в спортивную команду на уроках физкультуры или просто отставал от своих одноклассников, я считал это следствием того, что у меня «проблемы с мозгами». Как я мог помыслить о том, чтобы делать что-то не хуже остальных?! Во мне был изъян. Мой разум работал иначе, чем у остальных. Даже когда я учился прилежнее, чем мои одноклассники, мои оценки никогда не соответствовали прилагаемым усилиям.
Я был слишком упрям, чтобы сдаться, поэтому переходил из одного класса в другой, но делал это, что называется, со скрипом. Хотя я неплохо справлялся с математикой, благодаря помощи нескольких моих академически одаренных друзей, с большинством остальных предметов дела обстояли просто ужасно – особенно, с английским, чтением, иностранными языками и музыкой. Затем, во время первого года в высшей школе
[7] дело дошло до того, что я мог вообще не сдать английский. Учительница вызвала в школу моих родителей, чтобы обсудить, как мне набрать проходной балл.
