Противоречие между планами англичан и замыслами Абдаллы обнаружилось уже к июню 1921 года. Как отмечает историк Уриэль Данн, «министерство по делам колоний единодушно пришло к выводу, что от Абдаллы надо избавиться — если возможно, то с должным уважением к нему, если нет — то без». Британский резидент
[42] Альберт Абрамсон обрушил на амира поток яростных обвинений. По утверждению Абрамсона, Хашимит всячески уклонялся от политического и финансового контроля со стороны английской администрации, помогал арабским националистам, а также был ленив, жесток и расточителен.
Абрамсон не питал к Абдалле теплых чувств, но обвинения были справедливыми. Например, весной 1921 года по инициативе амира первым премьер-министром Трансиордании стал ливанец Рашид Талиа — знаменитый участник арабского национально-освободительного движения. Таких, как Талиа, называли истиклялистами (от араб. استقلال — независимость). Демонстративная любовь Хашимита к ливанским и сирийским истиклялистам вполне объяснима — Абдалла грезил о Леванте. Амир надеялся, что однажды сирийцы и ливанцы усадят его на престол в Дамаске — и тогда он возглавит Великую Сирию.
Под негласным покровительством Абдаллы истиклялисты агитировали против «западных колонизаторов» и планировали теракты. В июне 1921 года очередной арабский националист совершил неудачное покушение на французского генерала Гуро — и укрылся в Трасиордании. Экстрадиция преступника затянулась. Лондон и Париж два года пререкались друг с другом. Хашимит стравливал англичан и французов — а ведь для того, чтобы этого не случилось, Черчилль запретил ему вмешиваться в сирийские дела.
Впрочем, Абдалла выдержал испытательный срок. Своим назначением в качестве амира Трансиордании он был обязан Лоуренсу Аравийскому. Получив множество негативных отзывов о Хашимите, Черчилль командировал Лоуренса в Трансиорданию — для оценки деятельности амира. Вернувшись в Лондон, полковник заявил, что Абдалла должен возглавить эмират — и что во всех проблемах виновата Великобритания, которая плохо ему помогает. Подчиненные Черчилля возмутились, но Лоуренс подмигнул им и сказал: «Мы должны оставить Абдаллу — тогда он окончательно себя утопит!» Чиновники решили, что таков план руководства, о котором им знать еще не полагается, а Черчилль тяжело вздохнул. Он знал, что с Хашимитами бывает непросто, но доверял Лоуренсу. Так Абдалла — амир-принц с рождения — стал амиром-правителем.
В феврале 1924 года англичане урезали материальную помощь Трансиордании и принялись за истиклялистов. Большинство борцов за свободу было арестовано или депортировано из страны. Остальные, подобно Ибрагиму Хашиму, присоединились к Абдалле. Они сделали выбор в пользу работы на благо Трансиордании. Хашим шесть раз возглавит правительство, станет министром юстиции и председателем Верховного суда. Он будет преданно служить Хашимитам на руководящих должностях вплоть до смерти от рук иракских революционеров в 1958 году — тогда Хашим волею судьбы окажется с официальным визитом в Багдаде.
Помимо истиклялистов, еще одну проблему для Трансиордании представляли бедуины. В эмирате проживали свыше тридцати племен. Абдалла стремился понравиться сильным — Бану Сахр и Ховейтат. Слабые племена он игнорировал либо запугивал. Амир вел себя как настоящий шейх — он демонстрировал чудеса изворотливости, льстил одним вождям и угрожал другим. В нем проявилось то исконное, кровное, бедуинское, что не смогли стереть годы жизни в Стамбуле. Правитель Трансиордании носил арабскую одежду, ел руками и любил лошадей гораздо больше, чем дорогие автомобили. В отличие от прозападного Фейсала, он обращался к истокам — и ориентировался на те далекие времена, когда Хашимиты были могущественными хозяевами Мекки.
В июне 1921 года бедуины бросили вызов Абдалле. На севере — в районе Ирбида — восстало полукочевое племя Кура. Крестьяне отказались платить налог на скот, ибо уже выплатили его муниципалитету, который впоследствии упразднили британцы. Абдалла нуждался в деньгах — поэтому он не только вводил новые пошлины, но и беззастенчиво взыскивал старые, за 1918–1920 годы, ссылаясь на якобы существовавшие недоимки. В деревни Кура нагрянула полиция — она изъяла овец в счет уплаты налога. Поняв, что их грабят, крестьяне убили полицейских. Впрочем, мятеж быстро угас. Племя решилось на компромисс с Абдаллой, дабы в дальнейшем жить спокойно.
Спустя два года взбунтовалось племя Адван. Традиционные соперники Адван — Бану Сахр — по воле амира были освобождены от налогов. Адван беднело и теряло привычный статус главного племени Западной Трансиордании. Осенью 1923 года бедуины взялись за оружие. Англичанам пришлось их усмирить — и, значит, выступить на стороне амира. Бронеавтомобили, отправленные на запад страны, продемонстрировали намерение Великобритании защищать Абдаллу. К тому моменту Хашимит уже объединил вокруг себя шейхов Бану Сахр. Многие племена примкнули к амиру как к самому сильному участнику конфликта. Весной 1924 года Абдалла разгромил Адван и примирился с его уцелевшими вождями. В феврале 1926 года амир легко справился с мятежом грозного племени Ховейтат — бедуины разбежались, как только увидели два британских бронеавтомобиля.
Привилегированное положение Бану Сахр вызывало негодование у других племен. Но Абдалла заигрывал с бедуинами, поскольку был уязвим и нуждался в союзниках. Мечтая о троне в Дамаске, он спонсировал сирийских и ливанских националистов — вместо того, чтобы тратить деньги на укрепление собственной власти в эмирате. Впрочем, денег все равно не хватало — и Абдалла компенсировал это, поддерживая Бану Сахр в бытовых спорах. Необъективность амира служила причиной вечных жалоб и едкой критики со стороны трансиорданцев и британских администраторов. Абдаллу никто не уважал.
Тем временем ситуация на Ближнем Востоке менялась. В 1920-х годах Хашимиты столкнулись с проблемой династического выживания. Амбиции Абдаллы росли параллельно с амбициями другого арабского лидера — Ибн Сауда.
Лето 1922 года ознаменовалось масштабным рейдом ихванов в Трансиорданию. Их удалось остановить всего в 20 км от Аммана, который уже являлся столицей эмирата. Вторая атака последовала через два года — когда борьба между Хашимитами и Саудитами близилась к апогею. Нападая на эмират, ихваны не позволяли Абдалле прийти на помощь своему отцу Хусейну и брату Али, которые защищали Хиджаз от Ибн Сауда. В декабре 1925 года Мекка пала, и Хашимиты лишились своих исторических владений в Аравии.
Лондон играл на перспективу. Осенью 1925 года в лагерь Ибн Сауда приехал бывший глава Арабского бюро, нынешний верховный комиссар Палестины и будущий верховный комиссар Месопотамии — генерал Гилберт Клейтон. Ему было велено обеспечить безопасность Ирака и Трансиордании — и, следовательно, правивших там Хашимитов. Генерал предложил амиру Неджда пойти на территориальные уступки — в обмен на признание Лондоном аннексии Хиджаза.
Клейтон и Ибн Сауд заключили два договора — причем генерал подписал их от имени Великобритании, Трансиордании и Ирака. Первый документ — соглашение в Бахре (1 ноября 1925 года) — регулировал отношения между Недждом и Ираком. Отныне любой набег племени через границу на территорию другого государства являлся актом агрессии — что возлагало на правительство, которому подчинялось племя, обязанность наказать его. Второй документ — соглашение в Хадде (2 ноября 1925 года) — определял границу между Недждом и Трансиорданией. Клейтон был доволен. Отказавшись от защиты Хашимитов в Хиджазе, англичане гарантировали их династическое выживание в Ираке и Трансиордании.
