Книга Социальное общение и демократия, страница 35. Автор книги Штефан-Людвиг Хоффманн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Социальное общение и демократия»

Cтраница 35

Если попытаться сделать итоговое сравнение истории обществ социального общения с середины XVIII века по начало XX века, можно увидеть и вычленить терминологически три связанных между собой процесса:

1. Расширение. Сфера общественных объединений расширялась в ритме временных и пространственных волн. Каждая из этих волн создавала бóльшую плотность сети ассоциаций и порождала новые задачи для них. Такое расширение можно объяснить лишь на фоне нарастающей глобализации мира, взаимных обменов в идейной и политической сфере, миграции, торговли и экспансии. В эксклюзивных формах социального общения XVIII века выражали себя идеи и практики Просвещения. Они охватывали транснациональное пространство от Бостона до Санкт-Петербурга. На их основе около 1800 года образовались новые общественные объединения, которые в 1830–1840-х годах вызвали настоящую эйфорию союзов в Европе и США. В общественных организациях просветительские идеи и практики соединились с современными эпохе политическими течениями: либерализмом/республиканизмом, социализмом и национализмом. В континентальной Европе это развитие протекало под недоверчивым оком государства, которое – с разным успехом на Западе и Востоке – пыталось контролировать стремление к общественной активности своих граждан. Одновременно увеличились задачи общественных организаций: национальные, конфессиональные и социально-реформаторские ассоциации расширили этот спектр, часто наряду с новыми требованиями к социальной эксклюзивности и морально-политической миссии. В 1860–1870-х годах берет начало новая волна создания ассоциаций, деятельность которых была направлена на либерализацию и национализацию общества и одновременно являлась результатом этих процессов. Снова увеличилось как число ассоциаций, так и их задачи и цели; они имели больший транснациональный охват, достигнув городов русской провинции – тенденция, которая радикально усилилась снова в конце XIX столетия. Накануне 1914 года почти все сферы городских обществ в рассмотренных здесь странах были организованы в ассоциациях. Расширение и специализация общественных объединений принесли с собой новые формы организации групповых интересов, политического социального общения и современной массовой культуры, которые взяли на себя многие предыдущие задачи ассоциаций и в то же время вышли за их рамки.

2. Демократизация. Расширение общественных организаций вело к расширению социального участия в них и в то же время устанавливало политические границы. Современники века между Просвещением и Первой мировой войной жили, безусловно, не в эпоху демократии, но в эпоху демократизации. В период, когда неограниченное избирательное право для всех граждан в обществе, богатых и бедных, мужчин и женщин, «черных» и «белых», еще не стало реальностью ни в одном из рассматриваемых здесь государств, ассоциации служили в XIX веке школой демократии. Ассоциации давали первый опыт демократических процедур: создание уставов, право на свободу выступлений и выбора, активное выступление за самостоятельно определенные цели и задачи, – но также и опыт нередко связанных с ними будничных конфликтов и крушений надежд. Социальное общение, по словам Георга Зиммеля, было «игрой в демократию»: в нем возникало собственное, искусственно созданное социально-политическое пространство вне государства и церкви, профессии и семьи, в котором в игровой форме могли быть усвоены новые идеи и практики равенства и законности [269]. В этом смысле демократизирующее воздействие исходило и от таких общественных организаций, которые в сегодняшнем понимании были посвящены неполитическим или тривиальным целям. Но баллотировка в общественное объединение могла служить не только упражнением в демократических практиках, но и как механизм исключения против тех, кто не соответствовал определенным социальным и моральным запросам. Идея социального общения Просвещения и либерализма всегда имела и свою оборотную элитарную сторону медали.

Стремление к участию в общественной и политической жизни, собственному пространству и практикам социального общения, было, следовательно, главной движущей силой для все новых волн создания ассоциаций в долгом XIX веке – несмотря, или скорее из-за параллельного опыта исключения. Растущая конкуренция общественных объединений и связанных с ними морально-политических идей и возникающие из-за этого конфликты внутри ассоциативных обществ были признаками не кризиса ассоциаций, а их демократизации. Общественные объединения более не служили для утверждения претензий узкой элиты на морально-политическое лидерство и ее представлений о социальной гармонии, но открывали путь к новым формам и институтам политического волеобразования. То, в чем либеральная и консервативная теория конца XIX – начала XX века, презрительно косясь на «сумасшествие союзов», видела «массовизацию» общественной и политической жизни, было, однако, не чем иным, как ее социальной демократизацией в кризисную эпоху «классического модерна» (Детлеф К. Пойкерт), каким бы насилием ни обернулись результаты этой демократизации в XX веке [270].

3. Политизация. Социальная демократизация повлекла за собой и политизацию общественных объединений во всех рассмотренных здесь обществах. Первую политизацию социальное общение эпохи Просвещения пережило накануне, во время и после революций конца XVIII века, за которыми в государствах континентальной Европы последовала волна репрессий государств против свободных общественных объединений их граждан. Тем более достоин внимания энтузиазм, который «практики гражданского общества» начала XIX века проявляли по отношению к ассоциациям. По обеим сторонам Атлантики ассоциации были внешне аполитичными местами социального общения, служащими для социально-нравственного совершенствования отдельных членов ассоциаций и общества в целом. Самоконтроль, тесно связанный с определенным идеалом мужественности, должен был легитимировать притязания на самоуправление общества. Связанные с этим либеральные идеи социальной гармонии и реформ с 1830–1840-х годов вступили в конкуренцию с новыми общественно-политическими движениями – например, рабочих, которые пользовались ассоциациями для самоорганизации и выработки альтернативной культуры. Они не только переняли идеи и практики буржуазных союзов, но и выработали собственные представления о морально-политическом значении социального общения, которые яснее подчеркнули разницу между либерализмом и демократией. Одновременно начинается национализация и «этнизация» общества, а вместе с тем и социального общения, которая придала в 1860–1870-х годах страсти к союзам новую динамику. Идея моральной и социальной реформы общества путем индивидуального участия в социальном общении была не перечеркнута, но привязана к подъему нации как модели политического порядка. В конце XIX столетия страсть к союзам разделяли практически все социальные, конфессиональные и политические группы и сферы общества. Тогдашний интернационализм был организован преимущественно в общественных объединениях, которые образовывали транснациональные сети. Но чем более общественные объединения становились на рубеже XX века местом самоорганизации различных, нередко взаимоисключающих друг друга, социальных и политических авторов и внутри, и между национальными обществами и тем самым выразителем демократического плюрализма, тем более в глазах многих современников они теряли свой моральный вес и социально-утопическую миссию социальной реформы. Они воспринимались не в качестве противодействия, а как признак того, что общество потеряло свою интегрирующую силу и нравственный ориентир – ту добродетель, которую теоретики и практики гражданского общества XVIII–XIX веков считали основой политического общежития. Расширение, демократизация и политизация общественных объединений была, следовательно, – и это лишь кажущийся парадокс – основой кризиса европейского либерализма и «общества социального общения» перед Первой мировой войной.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация