Понятно. Вы хотите, чтобы мы вложили миллионы долларов в рынок, который может возникнуть, а может и не возникнуть, но в любом случае будет меньше, чем тот, на котором мы уже работаем. Вы предлагаете разработать продукт, который совершенно не обязательно понравится клиентам, и поставить на бизнес-модель, которая почти наверняка будет иметь меньшую маржу, чем у текущей линейки продуктов. Кроме того, вы предупреждаете, что при внедрении этой инвестиции нас ждут серьезные организационные сложности, и что нам уже сейчас катастрофически не хватает ресурсов. Объясните мне, пожалуйста: ну зачем нам это?
Новые подходы почти всегда кажутся неопределенными и менее прибыльными, чем уже имеющиеся. Однако они же часто приносят богатые плоды, в то время как их отрицание — как в случае Motorola — может привести к катастрофе. За двадцать лет исследований я поняла, что изменились только те фирмы, которые видели причины это сделать. Смысл — как топливо. Это источник отваги, без которой переосмыслить капитализм невозможно.
Управлять компанией, которая пытается изменить что-то в этом мире, — занятие не для слабых духом. Успешные, целеустремленные лидеры, которых я знаю, обладают почти шизофренической способностью переключаться с безжалостной озабоченности прибылями на страстную заботу о всеобщем благе. Хамди Улукайя, основатель и генеральный директор компании Chobani
[13], — это, в сущности, два человека: одержимый бизнесмен и сопереживающий гуманист. Это один из самых целеустремленных лидеров на планете. «Я пастух, и я воин, — объясняет он, когда его спрашивают об этой двойственности. — Я перехожу из одного состояния в другое и обратно. Я кочевник, а кочевники — самые искренние люди. Нельзя прикидываться».
Несколько лет я имела честь вести стратегические семинары Пола Полмана, который в то время был генеральным директором Unilever и как раз пытался убедить руководство компании, что решать мировые проблемы — не только правильно, но и выгодно, так как это прямой путь к лидерству в отрасли. Он страстно рассказывал о тысячах полезных дел, которые может сделать Unilever, и тут же плавно переходил к безжалостному допросу одной начальницы, чей отдел не выполнил план по продажам за квартал.
Управлять инновационной компанией, стремящейся к чему-то хорошему, сложнее, чем традиционной. Надо быть и отличным менеджером, и лидером, видящим миссию. Надо быть сосредоточенным на числах и одновременно открытым для мира. Однако это в высшей степени возможно и крайне интересно. Именно такие лидеры, как Хамди и Пол, переосмысливают капитализм. Они создают ценность для своих инвесторов, никогда не забывая об ответственности перед планетой, от которой зависят. Создание справедливого и устойчивого мира не будет ни легким, ни дешевым делом. Но, на мой взгляд, других вариантов у нас просто нет.
Один генеральный директор, с которым я работаю, недавно рассказал о беседе с двумя своими крупнейшими инвесторами:
Я изложил им стандартную историю о нашей высокой марже операционной прибыли, об инвестициях в развитие и их окупаемости. Они задавали обычные вопросы. После этого я спросил, верят ли они в изменения климата, а если да — будут ли мировые правительства решать проблему. Да, изменения реальны, ответили они. Нет, решать проблему государства не собираются. Последовала пауза, а потом я поинтересовался, есть ли у них дети. Ответ был утвердительным. Тогда я спросил: «Если государства не хотят ничего делать, кто этим займется?» Последовала еще одна пауза, а затем начался настоящий разговор.
Присоединяйтесь к самой важной беседе в мире.
3
Экономическое обоснование переосмысленного капитализма.
Снижение рисков, повышение спроса, сокращение расходов
Деньги — как любовь. Они медленно и болезненно убивают тех, кто их скрывает, и оживляют тех, кто обращает их на ближнего.
Деньги в некотором смысле похожи на огонь. Они превосходные слуги, но ужасные хозяева.
— Финеас Тейлор Барнум
[15]
Разговаривать на важные темы, конечно, необходимо. Но есть ли у нас доказательства экономической обоснованности создания общей ценности, уважительного отношения к людям и заботы об окружающей среде? Да, есть.
Уже сегодня тысячи фирм зарабатывают миллиарды долларов на решении социальных и экологических проблем. Солнечная энергетика в Соединенных Штатах выросла в отрасль стоимостью в восемьдесят четыре миллиарда долларов, и в ней занято больше людей, чем в угольной, атомной и ветряной энергетике вместе взятых
. Ветрогенераторы дают стране семь процентов электричества
. Из-за резкого падения цен на солнечную энергию Индия отменила четырнадцать крупных проектов строительства угольных электростанций
. В прошлом году было продано два миллиона электромобилей, и продажи растут экспоненциально
. Рынок мяса, как ожидается, в течение следующих десяти лет будет оценен в сто сорок миллиардов долларов
.
Однако для переосмысления капитализма нельзя ограничиваться «модными» отраслями — изменения должны охватывать бизнес в целом. Компании полюбили говорить о пользе, так как в противном случае миллениалы просто не захотят в них работать. Но существует ли бизнес-модель «зеленого» предприятия? Norsk Gjenvinning, конечно, отличная история, но, как ни крути, они занимаются отходами, и нет ничего удивительного, что у кого-то получилось заработать на повышении качества переработки. Кроме того, Эрик Осмундсен — генеральный директор, уполномоченный следовать разработанному им самим плану действий. Может ли человек на обычной должности — вынужденный ежедневно думать о конкурентах и выдерживать скептические взгляды коллег и начальства — как-то поучаствовать в переосмыслении капитализма? Даже если он занимается, скажем, продажами чая в пакетиках? Во многих случаях — да, хотя для этого будут нужны союзники, смелость и умение ориентироваться в организации.
В поисках причин поступать правильно
Летом 2006 года пост менеджера по развитию бренда Lipton занял Михиэль Лейнсе. В Unilever он перешел из Ben & Jerry’s, небольшой компании по производству мороженого: сильный бренд в сочетании с продуктом класса супер-премиум позволил компании создать «зеленую» цепочку поставок и брать за это соответствующую плату. В случае крупнейшего в мире бренда чая ситуация была совсем иной
.
Чай каждый день пьет почти половина населения планеты — это самый популярный в мире напиток после воды. В одном только 2018 году было выпито двести семьдесят три миллиарда литров — примерно триллион чашек
. Unilever ежегодно продает чай на почти шесть миллиардов долларов, причем в основном — в пакетиках
. Конкуренция здесь очень сильная. Пакетированный чай дешев: когда я пишу эти строки, в Walmart упаковку на сто пакетиков Lipton можно купить за 3,48 доллара, то есть — один пакетик стоит жалкие три с половиной цента. Большинство покупателей при этом не видит большой разницы в качестве и вкусе между крупными брендами
. Когда Михиэль принял бразды правления, отрасль, казалось, как раз вошла в убийственный штопор. Из-за избыточного предложения вкупе с отсутствием реальных отличий между продуктами большие бренды все больше сокращали цены — заставляя всех остальных поступать так же. В 2006 году чай стоил меньше половины пиковой цены середины 1980-х. Как быть?
