В этом, видимо, виноват целый ряд факторов. Прежде всего, не удалось предвидеть, что, хотя для больших западных покупателей и крупных поставщиков переход на устойчивое сырье имел сравнительно сильные экономические стимулы, оказалось сложно остановить вырубку мелкими фермерами, которые дают почти сорок процентов урожаев и отвечают за большую долю обезлесения и выжигания
. Два гектара земли, отвоеванные у дождевого леса и засаженные пальмами, могут обеспечить семье будущее: на полученные доходы дети пойдут учиться в университет. Более того, программы, призванные поддержать мелких землевладельцев применять устойчивые практики, не всегда оказывались успешными.
Мелкие фермеры обычно получают с гектара меньше двух тонн масла по сравнению с шестью-семью тоннами в случае плантаций, перешедших на более современные методы, так что повышение эффективности — это одно из возможных решений этой проблемы. Однако повысить производительность небольших хозяйств непросто. Для этого нужно обучить сотни тысяч людей новым подходам к посадке и сбору, а в регионах, где они живут, нет кооперативов-посредников, которые очень помогли реформировать производство чая. Фермерам надо помочь купить качественные семена и оборудование, а потом поддерживать их финансово первые годы, когда пальмы не приносят урожая. В Cargill считали, что повышение производительности мелких хозяйств — «единственный путь вперед», и говорили, что предварительные шаги довольно успешны. В то же время GAR провела пилотный проект по финансированию и обучению мелких фермеров в индонезийской части острова Борнео и была настроена не столь оптимистично. Как оказалось, у некоторых участников вообще не получалось применять устойчивые методы, а другие продавали урожай независимым производителям масла, которые предлагали за него более высокую цену, чем GAR
.
Правовая и политическая среда тоже создавала большие помехи. Более девяноста процентов всего пальмового масла производят в Индонезии и Малайзии, и в обеих странах это важная опора для экономики. В 2014 году, например, сельское хозяйство составляло более тринадцати процентов индонезийского ВВП
и давало работу более чем тридцати четырем процентам населения
. Приблизительно три миллиона человек получали около трех четвертей дохода таким образом. Пальмовое масло — второй по значимости сельскохозяйственный продукт Индонезии и самая ценная статья сельскохозяйственного экспорта
. В Малайзии сельское хозяйство составляет 7,7 процента ВВП
. Многие малазийские и индонезийские политики были уверены, что экологически устойчивое производство и экономическое развитие противоречат друг другу.
Хуже того, по индонезийским законам владельцы концессии были обязаны использовать всю выделенную землю, независимо от политики компании, и разные индонезийские министерства пользовались разными картами. Кунторо Мангкусуброто, министр, курировавший эти вопросы, объяснил:
У каждого серьезного министерства есть своя карта Индонезии. Наша страна очень большая, и у ведомств разные задачи, так что определенный смысл в этом есть. Однако когда речь заходит о национальном развитии, нужна единая карта — такая, которая позволит общественности, политикам, правительству принимать решения. Например, должно быть видно, что лесной покров такой-то, на этом острове столько-то миллионов гектаров, границы лесов проходят там-то и там-то.
Единая официальная карта могла бы помочь исключить выдачу разрешений, затрагивающих один и тот же участок — главную причину споров между компаниями и коренными народностями. В 2010 году индонезийское правительство объявило об инициативе «Единая карта», которая должна была свести географические данные об Индонезии в одну базу данных, но этот проект, частично профинансированный Всемирным банком, пока не завершен
.
Другая серьезная проблема заключается в том, что вырубать леса в Индонезии просто слишком выгодно. Все больше пальмового масла поступает индийским и китайским фирмам, которые редко проявляют какой-то интерес к вопросам устойчивости. Более того, хотя в некоторых случаях местные власти ставят перед собой цель сократить обезлесение, пальмовая индустрия активно занимается лоббированием вплоть до общенационального уровня
. Министерство лесов, которое частично отвечает за использование и распределение земель, славится коррупцией, а выходящие в отставку чиновники любят прикупить себе «на пенсию» пару фабрик по производству пальмового масла. Для Индонезии характерны коррупционные сети, и доходы от обезлесения и нелегальной вырубки во многом смазывают политические шестеренки. Трудно сказать, как CGF решить такого рода вопросы. Один опытный руководитель неправительственной организации рассказывал: «Допустим, ты заметил с воздуха нелегальную вырубку. Ты звонишь на местную фабрику и просишь… А действительно, о чем их просить? Поехать в лес, поговорить с вооруженной охраной и пригрозить, что фабрика шесть лет не будет покупать сырье с этого участка? Поверьте мне: если вы повстречаете нелегальных рубщиков, вы улыбнетесь, пожелаете им всего хорошего и отправитесь своей дорогой».
Более семидесяти процентов вырубок в Индонезии производится незаконно
. Если какая-то значимая группа производителей не видит пользы от повышения устойчивости, если она имеет клиентуру, которая с удовольствием будет покупать у них масло, и если государство не желает добиваться соблюдения собственных законов, исчезновение лесов очень сложно остановить.
Значит ли это, что саморегуляция в случае пальмового масла не сработала? Принятые меры пока не смогли остановить обезлесение, но они существенно повысили шансы успеха — надо просто добавить к ним усилия правительства и инвесторов. Такая коалиция должна будет придумать, как побудить к сотрудничеству всех: например, сделать производство устойчивого масла экономически выгодным для мелких землевладельцев, убедить индийских и китайских потребителей подталкивать местные компании перейти на устойчивое сырье или уговорить власти добиться соблюдения законов по защите лесов.
Экономические аргументы не стали слабее, и за годы работы было накоплено много информации, которая поможет справиться с проблемой на местах. В то же время кто-то должен иметь возможность заставлять выполнять обязательства. Продолжающаяся десятилетиями борьба против вырубки амазонских лесов ради производства сои и говядины подсказывает, что секрет успеха в партнерстве с государственным сектором.
История с соей началась похожим образом. В 2006 году Greenpeace выпустила отчет Eating up the Amazon, в котором утверждалось, что Archer Daniels Midland (ADM), Bunge и Cargill — крупнейшие компании в сфере бытовых товаров — активно помогают уничтожать дождевые лесов Амазонии, так как финансируют производство соевых бобов
. Члены организации, переодетые в двухметровых кур, устроили протест рядом с рестораном McDonald’s (девяносто пять процентов сои идет на корм животным). Greenpeace назвала западные фирмы, покупающие бразильскую сою, соучастниками в уничтожении одного из величайших дождевых лесов и нагревании планеты.
Greenpeace опубликовала свой отчет (и выпустила кур) шестого апреля, требуя от пищевой индустрии полностью исключить из цепочки поставок амазонскую сою. Три месяца спустя — двадцать пятого июля — группа компаний, включавшая, кроме ADM, Bunge и Cargill, McDonald’s и две бразильские отраслевые ассоциации, которые контролировали девяносто два процента производства сои в стране, объявили мораторий на закупки сои из этого региона, выращенной в местах, где леса были вырублены после июля 2006 года.
